— Всё так, — подтвердила леди Шёпот Тумана, не глядя на Ирона. — Пусть станцует.
Я напряжённо проследила за тем, как Ирон шагнул в центр зала. На миг глаза наши встретились, и взгляд его мне очень не понравился.
Так не смотрят те, кто надеется выжить.
Мистресс махнула рукой, и музыка зазвучала, чаруя и завораживая. Ирон закружил в центре павильона, грациозный и лёгкий, невесомый, будто лист на ветру. Своим драконьим зрением я могла, конечно, заметить некоторые огрехи вроде нетвёрдых шагов или дрожи в руках, но это, на мой взгляд, было не критично. Вдруг что, буду стоять насмерть, что мне нравится именно такая манера танца.
В общем, какое-то время эльф танцевал, и ничего плохого не происходило. Я даже понадеялась было, что всё обойдётся, но тут музыка ускорилась. Ирон начал сбрасывать с себя слои одежды, один за другим; но это как раз наблюдать было приятно… Было бы приятно. Если бы эльф не начал всё больше ошибаться.
Он покачнулся; неловко вышел из вращения; дрожь в конечностях становилась всё более заметной.
Среди матриархов зазвучали пренебрежительные высказывания и смешки. Мистресс довольно улыбалась.
Я отвела взгляд от этого зверинца и снова посмотрела на Ирона.
“Только не падай, — попросила его мысленно, — закончи этот идиотский танец. Хоть как-нибудь. Там уж я попробую как-то это уладить.”
Увы, не одна я понимала, что произошедшего пока что недостаточно для скандала. Когда танец, очевидно, подошёл к своей кульминации (Ирон остался в одних только шароварах и превратился, показав дивно красивые крылья), в павильоне вдруг разгулялся сильный ветер. Слишком сильный, чтобы быть случайностью. И для Ирона, который плясал уже явно на одной только силе воли, это стало последней каплей: крылья его согнулись, он запнулся неловко — и рухнул прямо на столик, стоящий перед ложей мистресс.
Я сжала зубы. Гадство!
— Уберите это! — бросила леди пауков.
Две стражинцы подхватили Ирона под локти и швырнули на колени у её ног.
— Мистресс, я прошу о снисхождении… — начал он.
— Молчать!.. Что и требовалось доказать, — продолжила она. — Ты бездарный танцор, непомерный наглец, возомнивший себя достойным, нахальная букашка, посмевшая испачкать моё одеяние. Ты недостоин своих крыльев… Верно. Эй, там! Отрежьте ему крылья! Вот наказание, которое он заслужил, оскорбив принцессу!
Что?! Крылья?! Она совсем спятила! Для любого крылатого это если не худшее, что можно придумать, то точно одно из худших.
Я посмотрела на леди Шёпот Тумана, но она сидела, внешне спокойная и безучастная ко всему. Когда наши взгляды пересеклись, она едва заметно покачала головой, явственно говоря: “Не лезь”.
Собственно, я и сама понимала ситуацию прекрасно.
Что в политических играх размен фигур неизбежен.
Что мальчишка помогал мне не из тёплых чувств, а по приказу своей хозяйки.
Что он вырос в атмосфере гарема и привык предавать. Равно как и быть преданным.
Что это не моё дело.
Что вмешательство будет противоречить всем законам дипломатии и политики. И будет дорого мне стоить.
Я знала всё это. В конечном итоге, на то я и принцесса, чтобы понимать подобные вещи. И уметь закрывать на многое глаза. Разъезжая по странам, вращаясь в политических интригах собственного государства, я видела много раз уродливые, несправедливые, жестокие вещи, на которые никак не могла повлиять. Потому что это только со стороны кажется, что власть даёт возможность творить всё, что вздумается. То есть, в каком-то смысле, разумеется, да — если говорить о примитивном желании жить в роскоши, например. Или тому подобной ерунде. Но вот идея в стиле: “Вот сейчас я приду к власти и ка-ак сделаю всё правильно” — смешна и наивна по сути своей. Потому что власть, она всё же не про “я сказал и так будет”, а про сложную, паршиво сбалансированную, висящую на волоске и перепутанную вкрай систему противовесов. Тронешь один, и в движение придут все.
Возражать сейчас мистресс — всё равно что открыто бросить вызов её авторитету. Какой правитель это потерпит? А ведь я и так хожу по краю. Ситуация и так паршиво пахнет.
Так что нужно молча смотреть, как стражницы тянут в разные стороны крылья Ирона, заламывают ему руки и примеряются к основанию крыльев.
Вот только… нужно ли?
Ведь есть у этой монеты, именуемой властью, и другая сторона.
Если просто так выбрасывать тех, кто пьёт яд вместо тебя, скоро пить его станет некому.
— Пожалуйста, стойте, — я шагнула вперёд и попросила тихо, демонстративно не используя ментальный голос, — мистресс, пожалуйста, пощадите мальчика из уважения ко мне. Если вы испортите его сейчас, у меня даже не будет возможности им насладиться этой ночью. А ведь я так хотела поглядеть на его крылья в более интимной обстановке!
Ресницы мистресс дрогнули.
— О, принцесса, не тревожьтесь. Я подарю вам взамен лучших наложников — прекрасных, умелых и родовитых. Не то что это зеленокрылое… отребье, — на её губах играла довольная ухмылка.
А ведь тебе нравится это, больная дрянь. Тебе нравится, что ты меня зацепила.
Но мы ещё посмотрим, кто кого.
— Не сомневаюсь, мистресс, что ваши наложники лучшие из лучших, — сказала я. — Разве может быть иначе? Но я смотрела на этого юношу целый день, и он уже успел разжечь во мне огонь и любопытство. Я ведь слышала, что вы добры и милосердны. Пожалуйста, простите мне мою маленькую слабость.
Она тихо рассмеялась:
— Ах, эти мужчины. Красота, грация и много обмана… Они — погибель женщин, принцесса. Не стоит привязываться к ним.
— Приму ваш совет и запомню, — улыбнулась я мягко. — И всё же, быть может, снизойдёте до моей просьбы?
По её губам змеёй скользнула довольная улыбка.
— Хорошо. Если вам так по нраву пришёлся этот мальчишка, то забирайте его жизнь, так и быть. Но тогда для сравнения примите в дар и самого дорогого моего наложника. Правда, вы должны его укротить, чтобы он признал вас хозяйкой. Согласны?
Я заметила краем глаза, как леди тумана чуть более настойчиво покачала головой. Ирон бросил на меня взгляд, в котором причудливо смешались предостережение и надежда.
Да я и сама понимаю, что это — особенно мерзкая ловушка. И теперь последний шанс повернуть назад. Но…
— Я согласна, мистресс.
Леди тумана прикрыла глаза. Леди пауков торжествующе улыбнулась:
— Хорошо, значит… Забирайте своего неумеху, принцесса Иэ. Но знайте: привязанности опасны. Они всегда ведут к краху.
Притом, как это часто бывает, не только вас, но и ваших союзников.
Я чувствовала на себе яростные взгляды матриархов, поддержавших меня.
— Я запомню, мистресс, — сказала я. — А теперь, с вашего позволения, я заберу этого юношу.
— Дерзайте, — махнула рукой весьма довольная мистресс. — Его кровь теперь полностью ваша.
*
— Мой лучший раб — подлинная жемчужина среди мусора, — говорила мистресс, медленно обходя комнату. Её многослойное одеяние стелилось за ней по выложенному ониксовыми плитами полу.
Смотрелось весьма красиво и театрально, надо сказать. Портные не зря едят свой хлеб. Я сама принцесса и прекрасно знаю, сколько сил, средств и чар обычно уходит на поддержание гардероба в надлежащем состоянии. Например, мастерицам волшебного шитья нужно приложить довольно много старания, чтобы подол вот так вот легко и непринуждённо скользил по полу, не путаясь, не пачкаясь и не мешая хозяйке.
Целое искусство, между прочим.
Вообще надо сказать, что вся эта сцена была переполнена театральностью и ожиданием. Подземное святилище Матери, Жрицы снуют туда-сюда, матриархи выстроились у стены… Даже представить боюсь, что там за наложник. По мне, так может быть что угодно, начиная от фомора-арахнида и заканчивая профессиональным драконоборцем из соседнего мира…
— Как пафосно, аж обосраться хочется, — прошептала пикси из моей причёски.