- Отсюда начнём знакомство тебя с нашей организацией. Это что-то типа приёмной. Здесь обычно в учреждениях сидит секретарша, которая встречает посетителей, предлагает им кофе, препровождает их по отделам. Кстати, на счёт кофе, м? – и «седой» попытался изобразить доброе и счастливое выражение лица.
Эта его маленькая уловка, впрочем, возымела своё действие. Отвалившаяся опасность, или как это вдруг показалось, обнажила голод и жажду. Я представил в руках «офисный» пластмассовый стаканчик с хреновым кофе - именно с хреновым, захотелось именно хренового - представил, как я делаю глоток этой горькой и горячей жидкости, и у меня закружилась голова от счастья, что это сейчас может произойти; но тут же стало немного тоскливо, потому что могло ж оказаться и так, что «седой» поинтересовался, но самой процедуры придётся дожидаться минут десять, потому что прямо сейчас, тут, такое наслаждение недосягаемо. Мне понравилось, как он указал четырьмя пальцами вправо от меня. Мы сделали по три шага и завернули за угол, у стены стоял кофейный аппарат с хреновым кофе, о котором я только что вожделел. «Седой» нажал на кнопку, и я подумал, что сойду с ума от звука вывалившегося в паз пластмассового стаканчика.
- Сейчас я тебе много чего расскажу и покажу, - сказал он, - а потом у тебя будет возможность сорок восемь часов спать, есть, пить и задавать вопросы любому, кого ты здесь увидишь. Через сорок восемь часов ты пожмёшь мне руку, и покинешь нас, чтобы сделать то, что спланировал, или ты останешься здесь на очень-очень долго, и мы объединим наши цели и усилия.
Он передал кофе мне, взял себе и пошёл, а я за ним.
- О нас не знает официальная статистика. Ни о нас вкупе, ни по отдельности. Государство думает, что меня зовут так-то и так-то, что я возглавляю хозяйственный отдел этого центра, я даже иногда бываю на заседаниях правительства, - мой рассказчик усмехнулся, - но кем я родился, жил и работал государство не в курсе. Всё стёрто и подменено. Таким же туманом для всех государственных структур является то, чем я занимаюсь здесь и сейчас. О тебе, кстати, они пока знают. Но они быстро забудут. Собственно, кто мы такие, и чем таким занимаемся, что пришлось похищать тебя из полиции? Начну с последнего вопроса. Я тут хожу, присматриваюсь к тебе, анализирую… Мне необходимо удостовериться в адекватности твоих интеллектуально-психических свойств. Именно поэтому тебе пока никто ничего не сказал. Из полиции тебя пришлось похитить потому, что они первые до тебя добрались. Ты хорошо умеешь скрываться, не имея для этого должных навыков. Мы не смогли вычислить тебя. Позже мы создали вирус, чтобы проспамить всех государственных служащих на предмет вознаграждения за тебя. Они, конечно, виду не подали мэйлам, но в около сотни тысяч мобильных телефонов были забиты наш телефон под такими именами, например, как «Бывшая соседка» или «Одноклассник», или просто «Вычислить и убить». Вот, пожалуйста, сто тысяч государственных изменников сразу. С одним из этой сотни тысяч ты сегодня имел удовольствие познакомиться.
Мой собеседник замолчал и стал разглядывать меня, медленно сжимая стакан с недопитым кофе. Тот хрустнул у него в руке, кофе стало стекать струйками по его руке на пол. Я присмотрелся к этим струйкам на его руке, потом опустил взгляд на пол, отметил, что кофейные брызги попали ему на брюки и ботинки. Он невозмутимо продолжал, смотря мне в глаза:
- Почти всех нас объединяет одно несчастье – у кого-то когда-то случилось примерно то же самое, что произошло с тобой. Есть и волонтёры. Мы – это организация, которая уже несколько лет собирает информацию о самой грехопадшей системе, которая когда-либо существовала на нашей планете. Далее настройся на некоторый цинизм в моих словах, потому что так мне проще будет донести до тебя факты. Я не могу говорить с тобой, постоянно удерживая в сознании твоё несчастье. Мне приходится сильно напрягаться, чтобы подбирать слова, которые не будут ранить тебя. Педофилы существовали всегда, но такого размаха, которого им удалось достичь сегодня, благодаря современным правовым системам, у них никогда не наблюдалось. Сейчас они открывают целые школы по взращиванию своих сексуальных объектов. Дальше будет больше. Когда-то некоторые из нас, глубоко растоптанные и растерзанные их действиями, объединились в маленькую группу, которая начала их преследование. Всё, что хотели и могли сделать мы, это вычислять этих извращенцев и убивать их. В этой мести многие из нас находили для себя отдушину. Но не теперь. Хочешь найти людей, похитивших твою дочь? Найти и покарать? Может надеешься, что она ещё жива и собираешься её вернуть, а потом со всей своей семьёй укрыться у азиатов? Пожалуйста, мы тебе препятствий чинить не будем, но и помогать не станем. Может, если бы немного раньше, но не сейчас.
Как я сказал, мы уже несколько лет занимаемся сбором информации обо всей этой разветвлённой системе, которая похищает или официально изымает здоровых детей, чтобы обеспечить горстке извращенцев удовлетворение искажённых прокажёнными мозгами потребностей их долбанных туш. Некоторые из таких сидят так высоко, что ты неприятно удивишься. Наша цель - собрать полную доказательную базу всей сети педофилов и представить их суду. Мы сделаем всё, чтобы в один прекрасный момент полицейские и военные наших Соединённых Штатов Европы, которые не причастны к этой сети, произвели аресты по всем Штатам всех полицейских и военных, которые работают на эту систему. Мы сделаем так, чтобы прокуроры, которые по вечерам сокрушаются у себя в домах и рвут на себе волосы от невозможности хоть как-то повлиять, изменить и остановить этот беспредел, завтра будут зачитывать обвинительный приговор таким прокурорам, которые по вечерам задаются вопросами, а какого из дилеров, торгующих детьми, предпочесть ему сегодня. Я сам лично надеюсь и верю, что увижу, как судьи, воспитывающие детей, будут судить судей, их растлевающих. Коротко говоря, да без лирики, в течение двух-трёх лет мы планируем вычислить каждого, причастного к педофилической сети, всех киднепперов и трафикингеров, всех чиновников, прикрывающих таким задницу, всякое высокое должностное лицо, покрывающее этот чиновничий беспредел, и всех, кто стоит за источником финансирования этой системы.
Там, на верху, - «седой» указал пальцем на верх, где располагался гидрометеорологический центр, - нас знают, как хренологов, которые предсказывают погоду, чем мы и занимаемся там, на верху. А тут ты можешь наблюдать средоточие того, чем мы являемся на самом деле. Для успешного завершения самой масштабной операции в истории человечества у нас имеется всё, но лишнему человеку всегда рады. Нам крайне важна высокая степень эффективности, поэтому мы не привлекаем людей с улицы, нас интересуют сильно мотивированные, такие как ты. Поэтому здесь все люди надёжные и преданные. Прежде, чем влиться в нашу организацию, придётся пройти жёсткий тест для нашего и твоего блага. А чтобы стать нашей частью, придётся пройти ещё и обучение.
Ещё раз. Сейчас не отвечай, но через сорок восемь часов ты должен будешь ответить: или ты дальше пойдёшь с нами, или отправишься мстить самостоятельно. Ты будешь думать о своём прошлом, настоящем и будущем, принимая это решение, но важно и то, что будет через пятьдесят лет. Всё, свободен. Сейчас к тебе придут и покажут твою комнату.
И он стал удаляться. А потом развернулся и проговорил:
- Кстати, ты не сказал ни одного слова. Ты говоришь?
- Говорю. Дайте мне хоть что-то пощупать руками из того, что вы мне наговорили.
Он обвёл рукой всё помещение.
- Нет, не то. Чтобы я зауважал вас лично.
Он стал медленно приближаться ко мне. Остановившись на расстоянии метра, достал телефон.
- Что ты сейчас сделал? – спросил он, улыбаясь.
- Попросил каких-нибудь доказательств, чего-нибудь, что можно пощупать руками. Просто я пока слышу только красивые разговоры.
- Нет, что было после?
Его улыбка заставила «щуриться» мой мозг в поисках ответа.
- Наблюдал, как вы подходите, достаёте телефон и спрашиваете, что я сейчас сделал. Я оскорбил вас своим неверием?