- Собственно, что тут происходит? – спросил один из молодых охранников, выделяющийся высоким интеллектом, но без нормального чувства реальности (я не стал влезать в сознание только что прибывших, а предоставил им возможность пока прибывать в сильнейшем недоумении).
- Перестановка кадров, - говорю, - перестановка кадров. Вот сейчас, например, детей из этого барака я попрошу перевести в этот, где почище. Этим займётесь вы, вы, вы, вы, вы и вы, - я по очереди указал на названных охранников пальцами. - Вы четверо перенесёте в этот же барка всех мёртвых детей, - я указал на других четверых.
Охранники глянули на доктора, тот кивнул.
Пока шла работа, я, одним глазом следя за процессом, обратился к доктору.
- Созовите, пожалуйста, общий сбор сотрудников. Всех сюда. Быстро.
Доктор потянулся к телефону и выполнил указание.
- Без насилия! – закричал я, когда увидел, как один их охранников, приступая к выполнению приказа, потянулся извлечь электрическую дубинку.
- А что с ними? – не унимался этот молодой охранник, обратив внимание на неестественное состояние доктора и охранника, стоящего с ним рядом.
- Подойди сюда, - позвал я его.
Но через мгновение, когда он приблизился, сказав: «Секундочку», - оставил его рядом с доктором и вторым охранником, и сделал пару шагов к бараку, из которого выводили детей.
- Дети, всем быть послушными! – прокричал я, по возможности голосом, которого ослушаться нельзя.
Наблюдая, как детей перемещают в вычищенный, условно, барак, я вернулся к «любопытному» охраннику.
- Так что там тебя интересовало?
- Мне кажется, что вы им что-то подсыпали, они какие-то невменяемые.
Я нарочно демонстрировал повышенное внимание к тому, как работает охрана, а другой стороной, в том же ключе, театрально изображал малый интерес до своего нового дотошного визави и того, о чём он вопрошал. Выдержав определённое время, чтобы уверенность в том, что что-то не так у этого охранника возросла до предела, а раздражение от демонстративного моего равнодушия к нему и его вопросу переросло в бешенство, я медленно повернул к нему свои полные знаний и издевательства глаза.
- Видите ли, молодой человек, хотя нет, просто подождите, сейчас все соберутся и начнём. У вас есть время? – спросил я спокойно.
- А нельзя ли хотя бы полусловом ввести меня в курс дела?
- И тем самым лишить тебя всей прелести такой редкой пикантной ситуации? Нет. Уверяю, подожди. Не хочешь помочь коллегам?
- Нет.
Я рассчитывал, что он не согласится, поэтому зло взглянул на него.
- Тогда, тем более подожди.
Начали один за другим приходить сотрудники. Я внимательно следил за каждым, за их руками. На входе им не выдали респираторов, поэтому многие прибывали, как и охранники до этого, брезгливо морщась от запахов.
Ко мне подошла учительница по конструированию:
- Ну как, осваиваетесь? – улыбалась она, всем своим видом пытаясь дать понять другим о своём привилегированном, приближённом ко мне положении.
- Да, спасибо, с завидным, между прочим, успехом. А как у вас? Опять занятия отменили? – она опять дико заржала (я уже знал, какого рода шутки тут в топе).
Остальные недовольно топтались у выхода, в метрах десяти от нас, гадливо отказываясь от продвижения внутрь по коридору.
- У вас есть телефон? – обратился я к знакомой учительнице. – У него хорошая видеосъёмка?
- ХаДэ, - ответила та.
- Вот и дивненько, - коротал я время, пока всех детей переводили и переносили в указанный мною барак.
- Вы не можете поинтересоваться у своего знакомого, что, собственно, тут происходит? - обратился «любопытный» охранник к говорившей со мной учительнице.
- Слушай, заткнись, - с этого момента я решил начать играть, - или ты сделаешь сейчас так, как я сказал, или ты лишишься сертификата, зарплаты, занятости и будущего вообще, и тоже сейчас!
Молодого пригвоздило к полу, что он даже моргнуть не смел0. Училка смотрела на меня испуганными глазами.
- Извини, милочка, я не хотел тебя напугать. Просто доставучий какой-то оказался.
Тем временем охрана уже заканчивала работу, и я попросил весь персонал переместиться в освободившийся барак.
- Вы издеваетесь? – кто-то возмутился.
- Космос? – обратился я к доктору.
- Всем сделать, как он сказал!
- Считайте, пожалуйста, сколько человек, - попросил я «свою» училку.
Пока все проходили в барак, я стоял, облокотившись спиной на противоположную от входа в барак стену, и спокойно уже размышлял о предстоящей поездке вечером к министру. Интересно, а что там могли посчитать не так? А вдруг количество охраны? А вдруг сам способ охраны этого человека просчитали? А вдруг и там не восемь, а восемьсот детей? И кстати, «на счёт просчёта». Это был ужасно плохой знак. Всё, от начала до конца, все тренировки, планы, цели, все входы и выходы, ну буквально всё завесило от расчётов, от цифр, которые были выведены в результате нескольких лет работы. Ну, хорошо. А что я предлагаю? Свернуться? А буду ли я рад, если сейчас поступит такой приказ? А свернусь ли я? Скорей всего я не смогу не подчиниться приказу, с другой стороны…
- Двадцать восемь, - услышал я голос своего «счетовода».
«Да-да, - хотел я сказать, - я сам не смог не посчитать», но ответил:
- Ты двадцать девятая, заходи.
Тут она заметно забеспокоилась.
- Не бойтесь, милочка, для вас уготовлена завидная участь, - и я подмигнул ей, как она это сделала недавно мне.
- Ну вот, я собрал вас всех, и без «здравствуйте», потому что я не хочу, чтобы вы здравствовали, без «уважаемые», ибо уважения вы не заслуживаете, и без «господа и дамы», потому что вы не люди, я начну.
Мой встроенный приёмник пульсировал принимающими сообщениями, чтобы я прекратил намеченное. Но я продолжал. Думаю, ребята в организации сомневались, что мне ничего не угрожает. Со стороны могло показаться, что я рискую спасением детей и своей собственной участью, но это было не так. Шоковое состояние сотрудников диспансера было просчитано, училка с «молодым» охранником завербованы, я стоял так, что в любой момент мог выскочить и захлопнуть за собой решётку – всё было под контролем. Но передатчик продолжал принимать сигналы.
- Все внимание сюда! – крикнул я и хлопнул в ладоши.
А потом стал монотонно рассказывать сказку о маленькой мышке, пробирающейся по лесу между травинками и выступающими из земли корнями деревьев, как её серая пушистая шёрстка задевает за стебельки, оставляя запах, по которому её может найти или хищник, или особь противоположного пола. Мышка принюхивается к каждому запаху, брюшком трётся о землю, а её маленькие розовые ноготки вспахивают песочек…
За три минуты своего рассказа я погрузил всех, кроме дотошного охранника и училки (их я постоянно одёргивал рукой), в глубокий транс. Пока все стояли, рассматривая недосягаемые для нас свои внутренние миры, я обратился к охраннику.
- Как теперь? Всё ещё не понимаешь, в чём дело?
- Нет.
Его честность и отсутствие страха обескураживали.
- Возьмём тебя, - говорю, - ты зачем сюда устроился на работу?
- Этот вопрос не входит в опросник при приёме на работу.
- Правильно, а почему?
- Потому что это вмешательство в личное пространство.
- И что ты протащил сюда в этом своём личном пространстве?
- А можно я уйду? – вдруг вмешалась учительница по конструированию. У неё в глазах начинали появляться слёзы.
- Ты будешь снимать, милочка, - проговорил я.
- Я больше никогда так не буду! – заскулила она, и стала сползать спиной по стене с приготовленным в руке для видеосъёмки телефоном.
Я ухватил её за предплечье и хотел вернуть до стоячего положения, но рванулся охранник, решив, воспользовавшись ситуацией, обогнуть меня за спиной и выбежать из барака. Пришлось скоро оставить женщину, чтобы удобно и резко было сделать разворот на сто восемьдесят градусов, что б лоб охранника встретился с тыльной поверхностью моей стопы. Тело беглеца взнеслось до горизонтального положения, и его ноги всё ещё продолжали бить по воздуху, будто он продолжал бежать, когда через мгновение он приземлился спиной на наскоро подставленное мной колено. Раздался хруст. Я перевернул его ногой. Он был жив, но без признаков наличия двигательной способности. Я посмотрел на учительницу. Её трясло. Я приблизил своё лицо к её лицу.