Он знал, на какой стадии расследования находятся дела и какую работу проделал каждый из тех, кто возглавляет то или иное следствие. Или не проделал.
И тут все взгляды обратились ему за спину.
Жан Ги Бовуар приехал двадцатью минутами ранее, прошел в свой кабинет и закрыл дверь. Обычно он так не делал. Обычно дверь в его кабинет была открытой. Обычно он шел сразу в конференц-зал. Обычно он был там единственным старшим инспектором отдела по расследованию убийств.
Однако этот день не был обычным. То, как пройдут следующие полчаса, задаст тон всему, что будет после.
Как отреагируют его агенты и инспекторы на то, что к ним вернулся не просто их прежний старший инспектор, а человек, ставший легендой? Частное лицо, ставшее общественной фигурой?
Но еще труднее для Бовуара было то, что он сомневался в собственной реакции. Он, конечно, обсуждал это с Арманом, обсуждал довольно долго, но теория часто не совпадает с реальностью.
По теории все должно было пройти гладко. Он не будет запуганным и колючим (обычная его реакция на ощущение незащищенности). Он не будет оправдываться или прибегать к сарказму.
Старший инспектор Бовуар будет уверенным. Спокойным. Он будет контролировать ход совещания, а самое важное – себя.
Таким был план. Теория.
Однако реальность состояла в том, что на протяжении почти всей своей карьеры он работал рядом с Гамашем, но на полшага сзади. Для него было естественно – в этот момент почти на уровне инстинкта – предоставить Гамашу последнее слово. Власть.
Жан Ги сделал глубокий вдох. И глубокий выдох. Подумал, не позвонить ли своему поручителю, но решил просто повторить несколько раз молитву о даровании терпения.
Он открыл глаза, когда его телефон издал знакомый звоночек. Электронное послание от Анни.
«Ты с папой? Ты должен посмотреть это».
Жан Ги нажал на присланную ссылку и пошел по ветке дискуссии. Твит за твитом. Коммент и отзыв. Вопрос и ответ. Словно какая-то безумная литургия.
– Господи Исусе, – пробормотал он и закрыл ссылку.
Он был рад, что жена прислала ее. Анни была юристом и понимала важность подготовки и информированности. Даже насчет тех вещей – в особенности тех вещей, – о которых мы и знать не хотим.
Часы на стене показывали без одной минуты восемь. Жан Ги отер потные ладони о брюки и посмотрел на фотографию на столе. Анни и Оноре. Снято в доме Гамашей в Трех Соснах. На заднем плане, видимая только тем, кто знает, что она там, фотография в рамочке на книжной полке. Семейный снимок улыбающихся Анни, Оноре, Жана Ги, Рейн-Мари и Армана.
Арман. Он всегда и везде. И утешение, и непременное присутствие.
Сделав глубокий вдох, Жан Ги положил обе ладони на стол и вытолкнул себя из кресла. Потом открыл дверь и зашагал по большому открытому помещению, мимо столов, на которых громоздились папки с отчетами, фотографии, ноутбуки.
Он вошел в конференц-зал:
– Salut tout le monde[9].
Все, включая Гамаша, встали.
Жан Ги без колебаний протянул руку, и они обменялись рукопожатием с Арманом.
– С возвращением.
– Merci, – кивнул Гамаш. – Patron.
Глава третья
Они, конечно, в первую очередь обращались к старшему инспектору Гамашу. Говорили с ним. Докладывали ему. Когда речь шла об их делах, они хотели услышать его комментарии, его одобрение.
Гамаш, со своей стороны, внимательно слушал, но молчал. Молчал и посматривал налево. На старшего инспектора Бовуара.
В ожидании указаний.
И старший инспектор Бовуар давал их. Спокойно, вдумчиво. Когда требовалось, он задавал четкие вопросы. Направлял, иногда подталкивал. Но в основном слушал.
Он не оборонялся и не злился.
Хотя, если честно, он ощущал немалое раздражение, но не из-за Гамаша. И даже не из-за своих следователей. Его раздражала сама ситуация. И он подозревал, что именно это было целью высокого начальства. Столкнуть двух старших офицеров. Ради блага полиции? Non. Ради забавы. Чтобы посмотреть, удастся ли вбить клин между ними. С помощью злонамеренной алхимии сделать врагов из друзей.
И возможно, тихонько подсказывал ему тихий внутренний голос, ради чего-то большего, чем забава.
Сидевшая слева от Бовуара суперинтендант Лакост наблюдала за происходящим, осознавая, какие силы приведены в действие. Она рассчитывала на лучшее, но была готова и к столкновению.
Однако, по мере того как совещание продолжалось, Жан Ги Бовуар демонстрировал ту свою сторону, которой она не знала раньше.
Она видела, как он выказывал невероятную храбрость. Пылкую преданность. Неизменную, нередко одержимую приверженность делу обнаружения убийц.