— Не тормози! — орал ему в ухо Золевский. — Н-не тормози! Проскакивай сходу озеро!
Но Стас чего-то боялся и притормаживал. И в одной из таких мочажин вездеход в очередной раз взревел, пытаясь выбраться на бугор, но вдруг захлебнулся и затих. Стас давил кнопку зажигания, давил, но слышался только слабый шелест стартёра, двигатель не запускался.
Янис метнулся посмотреть аккумуляторы, поковырялся, а потом с прибалтийским акцентом, но чисто по-русски выдал:
— Аккумулятор, б… дь, лопнул!
— Как лопнул? — эхом откликнулись все.
— Поперёк. Наверное, когда ты, Стас, последний раз провалился, он и лопнул.
— Я же говорил: н-не тормози!.. — начал заводиться Золевский.
— Я думал, там озеро… — оправдывался Стас.
— …Озеро! Конечно, озеро! Только ты его уже проехал… Льда там… два метра!
Юрка сидел и видел, как на него пристально смотрит Славка, и уже догадывался, что тот сейчас предложит.
— Нет… — качал Юрка головой. — Не смотри на меня так… не потащу я по болоту наши аккумуляторы. И не думай. И…
— Юр, ты же понимаешь, по-другому не получится. Пока двигатель совсем не остыл. Пошли… На лыжи поставим и притащим…
— Вместе пойдём! — предложил Золевский. — Вы один потащите, а мы с Игорем второй, на-на… всякий случай.
Через полчаса они, закрепив на лыжах аккумуляторы — двадцать пять килограммов каждый, — как известные персонажи картины «Тройка», — тащили клятые энергонакопители от вагончика к вездеходу. Ещё через полчаса вместо лопнувшего аккумулятора установили свой и выяснили — дохлый. На аппаратуру его хватало, а на запуск двигателя — увы, нет. То же было со вторым.
— Ну?.. И чего теперь делать собираетесь? — закуривая папиросу, поинтересовался Золевский у вездеходчиков.
— Пойтём за тракторами, — за двоих ответил Янис.
— Ага… На ночь глядя. Тридцать километров до ближайшей подбазы, — поддакнул старший Серов. Он скрутил контакты с аккумулятора и теперь приноравливался выдернуть его из ячейки. Обратно их, зараз, ещё тащить… Но свет — это то, от чего отказываться никто не собирался.
— Вот что, — Золевский закусил мундштук папиросы и надел рукавицы. — Вот что… Сейчас мы все пойдём в вагончик, ночь вы переночуете у н-нас — как-нибудь разместимся. Н-не возражать! — оборвал он пытавшегося было встрять Яниса. Папироса вылетела изо рта. — Куда на ночь-то?! И мороз вон на-начинается! А з-завтра мы вам дадим лыжи, дадим рукавицы… У вас же даже рукавиц нет, — Григорич возмущённо пошевелил губами и стряхнул с себя пепел. — Завтра с утра дадим рукавицы, и вы пойдёте до подбазы. Всё. А сейчас пошли домой! — и Григорич полез из вездехода. — Порыбачили, м-мать твою…
Ночь провели благополучно. В тесноте, да не в обиде. Парням выдали тёплую одежду, в неё они закутались, и Славка всю ночь поддерживал «атомный реактор».
Утром, позавтракав, космогеологи стали собирать страдальцев. Выдали лыжи, рукавицы, вручили топор, два комплекта спичек, чай, печенье, сахар, две банки тушёнки, кусок сала, чифирбак — пустую литровую консервную банку с ручкой из стальной проволоки — вода в ней закипает моментально.
— Верёвку им, Игорь, выдели, — напомнил Славка.
— Ферёвку? — забеспокоился Янис. — Тля чего ферёвку?
— А ты, Янис, не знаешь, зачем зимой верёвка в тундре? — вкрадчиво поинтересовался Вокарчук.
— Нетт. А сачем?
— А это когда с-совсем будет хреново, найдёте дерево, перекинете че-через с-сук… — мрачно заикался Золевский.
— Плохо шутишь, Крикорич!
— Плохо! Потому что мне всё это не-не нравится! Потому что вы, ё… ные туристы, и на лыжах ходить не умеете! — Янис попытался возразить, но Золевский остановил его жестом: — Не умеете, я говорю, хо-хо-ходить на лыжах вы! Ориентироваться не умеете! А у вас тридцать километров зимней дороги… по лесу… по болоту… по морозу! И вы…
— Юрий Кригорьевич. Не тридцать, а твадцать семь, — всё-таки вставился Янис. — Ну как мы путем тут сидеть? Что подумают на пазе?
— Хватятся и приедут сюда, — поддержал Славка Золевского. — И вас заберут, и технику вытащат. Ну, правда, ну куда вы прётесь?!
Янис закурил сигарету, пару раз затянулся, посмотрел на Стаса, тот покачал головой.
— Нет, мушики, — мы решили: мы пойтём.
И ушли.
— Зря мы их отпустили, — Золевский глядел вслед и дёргал себя за бороду.
Славка к нему повернулся: