По мере роста удаленных от моря городов все больше страдало здоровье их жителей. Ни в одном большом городе не было системы канализации. Реки были излюбленной сточной канавой, и чьи-то отходы, проплыв 200 метров вниз по течению, становились для кого-то другого водой для умывания или питья. С другой стороны, в Восточной Азии нечистоты из деревень и небольших городов вывозили на повозках в окружающие поля и вносили в почву в качестве удобрения. Изъян этого метода заключался в том, что, употребляя в пищу овощи, выращенные на удобренных таким образом полях, многие люди заносили инфекцию в органы пищеварения. В Таиланде еще в 1970 г. не менее двух из каждых трех сельских жителей страдали от таких инфекций.
Хотя население Европы, как правило, росло, непредвиденные бедствия время от времени снова сокращали его. Так, в ходе Тридцатилетней войны, разразившейся в 1618 и завершившейся в 1648 г., Германия потеряла по меньшей мере треть своего населения.
Пока гремела эта война, Италию охватила эпидемия чумы. В 1630 г. около миллиона человек умерли на равнинах Ломбардии, при этом Болонья, Парма и Верона за год лишились половины своих жителей. За время двух мировых войн XX столетия только Ленинград (Санкт-Петербург) и несколько других русских городов понесли сравнимые по величине потери.
В жизни типичной работающей семьи в некоторых районах Европы и Китая неурожайные годы изредка перемежались годами изобилия. Примерно с 1570 г. богатые урожаи в Северной Европе становились все большей редкостью. Климат остывал, и воды балтийских портов, таких как Рига, замерзали все чаще. Неподалеку от Средиземного моря оливковые рощи и их недавно завязавшиеся плоды все чаще страдали от заморозков. Названная впоследствии Малым ледниковым периодом, эта новая климатическая эпоха продлилась около 300 лет.
Удлинившиеся зимы и интенсифицировавшееся распространение ледникового покрова грозили отрезать юг Европы от ее севера. Горные перевалы между Италией и Австрией, проходимые еще во времена Лютера, порой оказывались опасными даже в начале лета. Однако не все части Европы страдали от изменившейся модели погоды. В типичные годы десятки земледельческих регионов по-прежнему получали больше солнечного света, чем достаточно для созревания урожая. Годы между 1603 и 1622 оказались в высшей степени благоприятными для винограда в Германии. Кроме того, во время 300-летнего похолодания появлялись более разумные методы ведения хозяйства, позволявшие компенсировать возможный урон.
Что касается Китая, то он каждое столетие страдал от собственных природных напастей — эпидемий, засух, наводнений и пожаров, равно как и от несчастий, происходивших по вине самих людей: длительных войн. В Северном Китае в 1557 г. во время одного землетрясения погибли 830 000 человек. Во время долгой засухи от голода и болезней, вызванных недоеданием, могло умереть гораздо больше людей. Китай был более уязвим для природных бедствий, чем Европа.
Растущему населению Европы и Китая требовалось больше зерновых. Между 1500 и 1800 гг. количество мелких землевладельцев увеличилось на миллионы. Они обрабатывали земли, прежде занятые лесами и болотами. Китайские крестьяне отправлялись далеко на юг и на запад и захватывали скудные земли. Многие европейцы в качестве фермеров-арендаторов перебрались в холмистые местности Центральной Франции и Тосканы, где со временем построили простые двухэтажные каменные дома, которые в наши дни после реконструкции превратились в загородные резиденции нидерландских банкиров и английских политиков. Там, где крестьяне рыхлили скудную почву мотыгой и сажали бобы, кукурузу и виноградную лозу, отдыхающие теперь нежатся на солнце и пьют охлажденное вино на террасах, которые десятилетие за десятилетием насыпали из почвы, в бесчисленных корзинах приносимой из долины далеко внизу.
Огромные площади земли отводились под выращивание растений, дававших природные волокна для производства полотна и одежды. В наши дни большая часть тканей делается из синтетики, но еще в 1800 г. все сырье для них поставлялось с ферм. На земле, которую можно было использовать под посадку продовольственных культур, выращивали лен или коноплю, служившие сырьем для производства полотна, или, в меньшем количестве, тутовые деревья, листьями которых питаются шелковичные черви. Требовалась земля и для выпаса овец, дававших шерсть, а также других животных, из шкур которых выделывали кожу. В Японии было принято, выходя из дома, надевать кожаную одежду, а в Европе большая часть сапог и башмаков была сделана из кожи или дерева. Дополнительные площади приходилось отводить под выращивание таких культур, как вайда и индиго, из которых извлекали красители для тканей.
Полотно было одним из главных продуктов Европы. В эту известную с глубокой древности ткань из волокон льна были обернуты египетские мумии, из нее была сшита одежда миллионов древних греков и римлян. На заре Нового времени полотно широко использовалось в качестве парусов для кораблей, скатертей для столов и простыней для постелей тех, кто мог себе позволить такое высококачественное белье; из него также шили брюки, халаты, плотные фартуки и даже нижнее белье.
Голландский живописец Рембрандт около 1651 г. сделал пером, тушью и кистью набросок «вида Гарлема». Этот голландский город со своими башнеобразными церквями показан в отдалении, в то время как на краю наброска поднимаются большие лопасти ветряной мельницы. А на переднем плане мы видим ровные ряды, как кажется на первый взгляд, небольших теплиц, покрывающих огромное пространство луга. На самом деле это полосы льняной ткани, расстеленные для просушки на солнце и свежем воздухе. После того как холсты были сотканы, их нужно было выложить на эти «отбелочные поля», чтобы новая, но грязноватого оттенка ткань выгорела на солнце. Почти в каждой деревне от Баварии до Восточной Пруссии работали свои ткацкие станки.
На выручку Европе пришла заморская культура — хлопок. Выращиваемый в Индии или на невольничьих плантациях дальнего побережья Атлантического океана и перерабатываемый в ситец и другие индийские товары, он способствовал росту населения Европы, позволив ей освободить дополнительные земли для выращивания продовольственных культур. Изделия из хлопка, особенно индийский ситец, в огромных количествах прибывали в Британию по морю до тех пор, пока это государство само не стало крупнейшим производителем тканей из импортируемого хлопка. После 1820 г. шерсть также все больше ввозили из Австралии и Новой Зеландии. Без постоянно растущего ввоза шерсти и хлопка из Нового Света Европе пришлось бы отводить огромные площади собственных земель под выращивание льна, конопли и другого растительного сырья, а также под пастбища.
В Китае хлопок был более важен как сырье для производства одежды, чем шерсть. Все более вытесняя в этом качестве коноплю, хлопок к 1400 г. занял огромные площади возделываемых земель, и во время его сбора тысячи лодок, наполненных тюками хлопка, плыли по китайским рекам и каналам к городам. Многие фермеры чередовали посевы хлопка и риса.
В 1800 г. большинство жителей Европы ни одного предмета одежды не покупали в магазине или на ярмарке. Они шили одежду дома, донашивали за умершими родственниками или покупали поношенную у торговок — женщины доминировали в этой отрасли торговли вещами. В каждой семье шел оживленный бесплатный обмен одеждой. Наряды обычно переходили от старшей сестры к младшей, от старшего брата к младшему, на них ставили заплаты, их перелицовывали, ушивали и штопали, когда они меняли владельца. Одно из преимуществ работы слуг заключалось в том, что хозяин или хозяйка могли отдать им свою поношенную одежду. И пусть эта одежда оказывалась слегка потрепанной — ее все равно принимали с глубокой благодарностью.
Огромных усилий требовало от Европы, и Азии, и Африки производство количества продуктов и одежды, достаточного для поддержания жизни и благополучия своих жителей. Иногда эти усилия оказывались бесплодными, и миллионы людей ходили с пустыми желудками и в дырявой одежде. Если одна деревня голодала, она не могла ждать помощи от соседней деревни, поскольку та, скорее всего, тоже голодала.