Снова тяжелый всплеск, показывается голова моржа, он плывет прямо к нам.
Лицо Васи бледнеет.
— Кеглючин! — кричит он.
Кеглючин — это морж-разбойник. Когда в детстве у моржонка погибают родители, он остается предоставленным сам себе. В борьбе за существование из такого беспризорника — вырастает лютый зверь. Он нападает на нерпу, на своих товарищей моржей, более слабых, на людей, на лодки и вельботы. И с ним лучше не встречаться.
— К берегу! — кричит Вася.
Мы отчаянно гребем. Если кеглючин поддаст нашу дюральку, всем придется туго, а Вася не умеет плавать, да и нога в гипсе.
Карабин у Васи наготове, но он не стреляет, он будет стрелять наверняка, в упор.
На гладкой воде по пузырькам мы видим путь моржа. Он не увеличивает скорости, плывет ритмично, прямо к лодке, и расстояние все сокращается.
— Быстрее!
Быстрее мы уже не можем.
Наконец лодка шуршит о гальку. Я помогаю Васе выбраться, а Виталий втаскивает лодку на берег.
Морж показывается в десяти метрах. Вася стреляет… Кеглючин фыркает и ныряет. Пузырьки воздуха показывают его путь. На воде пятна крови, он ранен.
— Это все свечи! — ругает Вася мотор. — Проклятые свечи!
Спустя час мы снова погружаемся в лодку и, держась ближе к берегу, потихоньку на веслах идем к мысу Эрри.
Отсюда до полярной станции Валькаркай (70 градусов 5 минут северной широты) километров двадцать. Мы идем не спеша.
Состав полярной станции полностью обновился, но из старых знакомых там остался Ваня Иванов. Я встречался с ним прошлой зимой, когда мы охотились с Васей Кевкеем.
Мы решаем переночевать на полярке, а потом идти дальше.
Идем без чаевки, на дальнем озере на льдине замечаем — что-то чернеет.
— Чернеет, — протягивает мне бинокль Виталий.
Идем еще полчаса. Виталий смотрит в бинокль.
— Утка, — говорит он.
Смотрю. Да, утка.
Идем еще.
Виталий смотрит в бинокль.
— Собака, — говорит он.
И без бинокля вижу — собака.
Идем еще.
Виталий смотрит в бинокль.
— Кино… — садится он на кочку.
Действительно «кино»: на одинокой льдине в окружении воды стоит олень. Как же он умудрился туда попасть?
Льдина медленно плывет, но вокруг тоже льдины, только поменьше… Мы подходим к берегу, кричим оленю, он смотрит обреченно, будто знает, что спасти его нельзя.
— Он так и погибнет…
— Да.
— А что делать?
— Гм…
Стрелять никто из нас не хочет. Идем к полярке. Вон там, на горизонте, мачты радиоантенн в паутине проводов.
Идет мелкий снежок.
— Продолжим паши игры? — спрашивает Виталий.
— Давай!
Еще когда мы шли на Биллингс, придумали игру: если встречалась длинная однообразная коса, нужно было веселым разговором скрасить путь. Кто-нибудь один называл слово или кусок предложения, а в ответ второй должен был выдать наиболее употребительный газетный штамп.
— Встав…
— …на вахту!
— Взяв…
— …повышенные обязательства!
— Откликнувшись…
— …на призыв!
— Идя…
— …навстречу пожеланиям!
Эту разминку мы называли «газетным футболом».
— На главном… — пасовал я.
— …направлении, — парировал удар Виталий.
— В стороне… — делал пас Виталий.
— …от главного, — футболил я, вспоминал штампованный заголовок.
Потом мы усложнили игру. Выбирали жанр, например очерк. Задавался тест — положительный герой. Вспоминалось все прочитанное, и появлялся немеркнущий образ:
а) голубые выразительные глаза
б) волевой подбородок
в) крепко сжатые губы
г) непослушный ежик волос
д) крепкая ладная фигура
е) высокий, стройный
ж) широкий уверенный шаг и т. д.
Естественно, если есть положительный герой, необходим отрицательный. Отрицательный тоже был живой и полнокровный:
а) маленькие бегающие глазки
б) мягкий женский подбородок
в) узкие бескровные губы
г) серое невыразительное лицо
д) маленький невзрачный и т. д.
Так, незаметно, к концу «футбольного матча» мы подошли к полярной станции.
В кают-компании начальник станции Николай Московский пожаловался:
— Извините, кормим вас консервами. Пароходы на рейде, все в первую очередь Певеку, до нас еще не дошли. Ничего пока свеженького…
— Свеженькое рядом, на озеро. — И мы рассказали про оленя.
Ребята завели трактор, погрузили на него лодку и отправились к озеру. А там на льдине уже орудовал чукча с Шелагского. Он шел из тундры на усадьбу, увидел оленя, добрался до него и теперь разделывал тушу. Он был рад помощникам. Взял себе голову и часть грудинки. Остальное отдал полярникам.