— Кажется, Приход Большого Солнца растопил твою хандру.
В ответ Геннадий неприязненно возразил:
— Напрасные надежды. Сродства душ нет и быть не может. Хотя ты и бывалый, много повидавший человек, но человеческого контакта между нами не установилось. В чем причина и по чьей вине — разберемся позже. А сегодня я окончательно убедился — будет лучше и для меня, и для остальных, если быть врозь. — Геннадий демонстративно поднялся из-за стола, буркнул — Я ложусь спать.
Наутро я отправился заготавливать лед, была моя очередь. В коридоре я отыскал лом и тут только заметил, что моего карабина на обычном месте нет. Карабин я всегда держал в коридоре, чтобы часто не чистить, а то когда его с улицы вносишь в дом, ствол запотевает и ржавеет. Хорошее оружие и хорошие собаки — главное богатство тундровика.
Пачки патронов лежали на полке, но одна из них была надорвана, и патрон валялся на полу.
— Где карабин? — спросил я Наташу.
— Его взял дядя Гена, рано-рано, еще темно было, вы спали…
— Где Геннадий? — спросил я Веру.
— Не знаю, — испугалась она.
— Он же не знает дороги, не умеет ориентироваться! Он ушел без меховой одежды — в торбасах, но без кухлянки.
— Он сбежал! — догадался Николай. — Но почему? Почему никому ничего не сказал?
Было решено ждать его до ночи, а если не вернется, утром отправиться искать.
Утром мы договорились с Николаем, что он едет на своей упряжке на восточную часть побережья, вплоть до участка соседних охотников, и там постарается получить информацию или найти Геннадия. Я же на оставшихся восьми собаках пойду на запад, возможно, Геннадий там, в одной из покинутых избушек. Встреча с геологами тоже входила в мои планы.
В том и другом случае мы с Николаем решили, что если Геннадий будет найден у людей, назад его не везти.
Мы простились, и вскоре его упряжка скрылась за горизонтом.
Собирала меня в путь Наташа. Она вывела Мальчика — старого пса, помесь шотландской овчарки колли и чукотской собаки.
— Зачем? У меня же есть вожак — Селькокай!
— Нет, — настаивала Наташа. — Поставь Мальчика! Он в пургу дорогу сам находит!
Я запряг Мальчика. Наст был крепок, снег утрамбован ветром, и конечно же, никаких следов человека обнаружить на снегу нельзя было.
Собаки бежали хорошо. Через несколько часов я достиг маяка, свернул в распадок и пошел на юг. Сильно мела поземка, потом потемнело и разыгралась пурга, был уже вечер. В распадке я наткнулся на старый нартовый след. След вывел меня к избушке, в ней жили шурфовщики от прииска, самый отдаленный их участок. До самого прииска больше сотни километров.
Ребята приняли меня очень тепло. Это и понятно, они больше месяца не видели людей. На все мои расспросы отвечали отрицательно — никого не видели, ходили на охоту, но никаких следов постороннего человека не замечали.
У меня было немного моржового мяса, я разделил его на восемь собак, покормил их, ребята помогли распрячь собак и посадить их на прикол.
Потом мы принялись за ужин. А пурга набирала силы.
— Ничего, — успокаивал Олег Карцев, старший в этой тройке, — южак у нас больше трех дней не дует.
…Утром ветер не прекратился, но снег перестал валить, и видимость была хорошей.
— Куда теперь? — спросил Олег.
— За Эргувеем.
— Река длинная.
— Ага… покажи хотя бы предположительно, где можно встретить геологов?
— Хорошо, — согласился он. — Карты у меня нет, но я осенью возил туда продукты, я тебе нарисую.
На тетрадном листке рисовать было неудобно, требовалось несколько листков, тогда Олег достал с полки книгу и на развороте ее страниц начал чертить. Он исчертил четыре разворота.
— Вот это дорога к Эргувеем, выход в глухой распадок из долины. Это путь к Ледовитому океану, а оттуда к полярной станции. Вот тут должны быть геологи, к ним скоро придет трактор. Вот это самый короткий путь от нас по западной кромке и возвращение в избушку Николая. Понятно?
— Вполне…
Кормить собак было уже печем. Ребята вынесли пол-мешка сухарей, я открыл три банки консервов, размоченные сухари сдобрил консервированным мясом и жиром и накормил собак. Потом сами сели завтракать. В дорогу с собой ребята дали мне сахар и галеты.
На прощание обменялись адресами, чтобы встретиться на «материке». Книгу я положил за пазуху меховой кухлянки. В пути открыл ее, прочитал название — Тадеуш Вреза, «Бронзовые врата». Все страницы были целы, только книга была зачитана.
К вечеру я вышел в долину Эргувеем, но избушка, стоящая на самом берегу океана, оказалась пуста. В сотне метров от избушки путь пересекал медвежий след. След вел из тундры в океан, значит, медведь вышел из берлоги и уходил за добычей.