— Давайте, давайте рассказывайте! — потребовал Любимов у Людочки, когда они тронулись с места.
— Вечером того дня, когда все это случилось с Виктором Васильевичем, пропал еще один человек, поэт Вадим Портулак... — начала Людочка.
— Поэт? Портулак? — мгновенно отреагировал Олег Мартынович. — Пастернака знаю, Портулака — нет. Пропал — и что?
— Дело в том, что он пропал прямо с нашего балкона. Вышел на балкон, а в комнату не вернулся. Прямо как Виктор Васильевич... только тот в комнату вошел и обратно не вышел. Но это одно и то же...
— Везет вам, Люда. Все пропадают, и кто выходит, и кто входит — стоит им с вами соприкоснуться. А при чем здесь Верховский?
— Он-то и разгадал, почему так происходит. К нему попали мемуары нашего соседа Бородавина...
На Олега Мартыновича повеяло запахом тройного одеколона.
—...и он вычислил по ним, что... — Людочка затаила дыхание, ибо заранее в красках представила, как Любимов примет ее сообщение. — Гай Валентинович вычислил, что Бородавин — вампир, — сказала она не очень уверенно.
Любимов, однако, лишь косо взглянул на нее и оставил сообщение без комментариев. Людочка помолчала и продолжила, все убыстряя темп рассказа:
— Гай Валентинович предполагает, что Бородавин укусил Игоряинова и Портулака, и еще одного человека, издателя Ивана Мухина. У него в крови какое-то вещество, которое передается укусом. Бородавин, — тараторила Людочка, — в войну был нашим разведчиком у немцев. Его и других разведчиков специально заразили этим веществом, чтобы сделать бессмертными. Но другие все равно погибли, а он остался жив и написал мемуары...
Людочка говорила еще долго, но Любимов слушал ее невнимательно и думал о своем. Да, укатали Сивку крутые горки! Услышь он подобные речи вчера, то, несомненно, выдал бы что-нибудь вулканическое. Но всему есть предел, и нервная энергия Олега Мартыновича истощилась. И потом: бреда в словах Людочки было не больше, чем в обвинениях лжеследователя Вачаганского или в поведении жены президента «Прозы». Клавдия Максимовна Игоряинова, едва Любимов сегодня вступил в президентскую квартиру, принялась размахивать у него перед носом сберкнижкой и кричать, что вот, дескать, нашлись денежки, сберкнижка отдельно лежала — Витя, рассеянный с улицы Бассейной, брал ее, чтобы отметить проценты, и не положил обратно в ридикюль, а завалил бумагами у себя на столе. «Так что в этом смысле все нормально!» — завершила монолог игоряиновская жена. Олег Мартынович, еще не скинувший со своих плеч груз неправедного обвинения в гибели президента «Прозы», потерянно поддакнул ей, и кто знает, чем бы закончилась эта сцена, если бы дочь Игоряинова не вспомнила о звонке Верховского. Любимов перезвонил Людочке и был таков; боясь преждевременного ажиотажа, он объяснил домашним Игоряинова свой спешный отъезд издательскими делами.
Теперь в этом смысле Клавдии Максимовны и Людочкино в своем роде крутились перед ним верткими змейками и мешали вести машину...
—...и вот они повезли Бородавина как наглядное пособие, чтобы с его помощью разоблачить Портулака перед лицом его товарищей, — вторглись в сознание Олега Мартыновича слова Людочки.
Он вспомнил, откуда знает фамилию Бородавина и почему связывает с ней запах тройного одеколона. Ну да: ветеран, у которого в сумке звенели пустые бутылки. Любимов вспомнил, с каким упорством Бородавин навязывал ему рукопись, и сказал:
— Да, еще тот вампир!
Людочка замолчала, ожидая, что Олег Мартынович молвит еще что-нибудь, но так и не дождалась. Дальше ехали в тишине.
Вообще-то, когда Любимов понял, что у Кирбятьевой его ждут Каляев и К0, первым его побуждением было развернуться, высадить Людочку у ближайшей станции метро и возвратиться в «Прозу». Каляев опять вплетался в игоряиновское дело — теперь в неблагодарной роли возможной жертвы своего товарища вампира Портулака, а Верховский выступал героическим усмирителем вампира-ветерана. Глупость ситуации была беспредельна, она не поддавалась анализу.
Но Олег Мартынович сдержал порыв, проехал до светофора и за это время решил отозваться на приглашение. Во-первых, он полагал, что, может быть, в самом деле узнает что-нибудь об Игоряинове; во-вторых, это был повод поговорить с Кирбятьевой о возможном сотрудничестве; в-третьих, Олегу Мартыновичу пришла мысль предложить Каляеву написать любовный роман для «Прозы». Естественно, не такую галиматью, которой зачитывается Людочка, а нечто интеллигентное и даже интеллектуальное. Что-то вроде современных «Опасных связей»... Олег Мартынович не сомневался: Каляев согласится. Вопрос только — потянет ли?