И в-четвертых, самое главное. Директор «Прозы» помнил о гипотезе Изабеллы Константиновны. На мгновение предположив, что едет в логово игоряиновских убийц, он преисполнился гордости за свой поступок и тем отрезал себе все пути назад. Что же до россказней о вампирах, которые обрушила на него Людочка, то... «Бедняжка!» — подумал Олег Мартынович и в преддверии своих героических дел великодушно не стал говорить ей, какая она дура.
Панургов на правах хозяина принял у Марксэна пакет с бутылками и снедью; бутылки выставил на стол, с которого, освобождая место, небрежно сбросил на пол каляевские полотенца, а хлеб и колбасу передал Мусе.
— Будем ждать Бунчукова или начнем? — сказал он, когда Муся ушла делать очередную партию бутербродов.
— От него есть что-нибудь? — быстро спросил Портулак. — Слава Богу!
— Едет вслед за вами. — Каляев взгромоздился на угол стола. —Вадим, хватит, а?! Поигрались, и будет.
— Погоди, погоди... — сказал Портулак.
— Что — погоди? Признайся, Вадим: насчет Причаликова изобрели вы с Бунчуковым? Не скрою, очень подошло ко всему остальному...
— Лажа какая! — возмутился Портулак. — Яне видел Бунчукова со вчерашнего вечера. Виташа и Зоя это подтвердят. Зато я видел то, что осталось от Причаликова. Засыхающие пузыри...
— Это так, — сказала Зоя. — Пузыри — все, что оставил после себя Причаликов. Меня пытаются уверить, что Причаликов не смылся благополучно, за что я его прощаю, а лопнул и превратился в эти самые пузыри.
— А ты эти пузыри видел? — спросил Каляев Виташу.
— Я — нет, но мне Вадим и Зоя...
— Ах вот оно что! — усмехнулся Каляев.
— Значит, Дрюша, ты мне не веришь? — сказал Портулак.
— Не верю.
— А себе веришь?
— Верю.
— Ты видел пену в кабинете Секстанта, а я в ванной комнате Причаликова, куда он вошел и откуда не выходил. И это была не мыльная пена.
Стало тихо. Зоя подошла к Портулаку и Каляеву, тронула их за рукава и сказала растерянно:
— Мальчики, вы все это — серьезно? — Она обернулась к Панургову: — Это же помешательство какое-то! Или, может быть, вы Причаликова где-то здесь спрятали и надо мной посмеяться хотите?
— М-да... — Панургов взялся за бутылку и выбрал бокал покрупнее. — Для меня сегодня это уже явный перебор. С вашего позволения я надерусь.
— Хорошо! — Каляев стукнул кулаком по коленке. — Хорошо, допустим все так... — Он осекся, подумав, что не столько спорит с Портулаком, сколько пытается что-то доказать себе. — Но что же тогда, Вадик, получается? — спросил он с нарочито ехидно и сам же ответил: — Тогда еще хуже получается. Скажи, ты такого человека, Бородавина, знаешь?
— Силу Игнатовича? — оживился Портулак. — Это сосед твоей подруги Люды. Мы с ним да с ее отцом при посильном участии Мухина полночи портвейн глушили. Редкостный экземпляр. А в соединении с папаном Люды, величайшим изобретателем планеты Земля, классическая пара. Изобретатель возмечтал отдать за меня свою дочь, и я, дабы не обижать его, едва не женился, но вовремя одумался. Когда запахло керосином, я оттуда через балкон эвакуировался. А Мухин, кстати, у Бородавина заночевал. Любопытно, как он там?
— Скорее, как он здесь, — сказал Ляпунов и отдернул ширмочку, скрывающую Ивана.
— Рем-ком-плект Бу-бен-ке-ра, — сказал Мухин во сне по слогам и повернулся лицом к стене.
— Занавес! — скомандовал Панургов, и Ляпунов возвратил ширмочку в прежнее положение.
— Допустим, ты не видел сегодня Бунчукова, — сказал Каляев. — Это согласуется с тем, что говорит сам Бунчуков. По его словам, девушка Люда позвонила ему и сообщила, что Бородавин — вампир и в таком качестве он укусил тебя и Мухина, после чего ты покинул квартиру через балкон, проще говоря, улетел, как и положено свежеиспеченному вампиру. Как-то странно все сходится — твой рассказ и рассказ девушки Люды... Извини, Вадик, ты не мог бы нам показать шею, чтобы мы все успокоились.
— Совсем офонарели! — Портулак инстинктивно положил ладонь на воротник рубашки.
Каляев ощутил нечто похожее на раздвоение личности: он уже понял, что никакого розыгрыша нет, но вел себя так, будто дурной розыгрыш разоблачен и осталось сорвать маску со всех его участников. Он был растерян и суетился сверх меры.
— Покажи шею, — потребовал Каляев, по петушиному наскакивая на высокого Портулака.
Неясно, до чего бы они дошли, но между ними втиснулась Зоя: