Каляев хмыкнул и прошел в кабинет Игоряинова.
— Ишь ты, а ноутбук у него славненький, с факсом. Много баксов стоит. На зеленый длинный бакс он купил красивый факс, — срифмовал Каляев.
Людочка не выдержала. Она подхватилась со стула, вбежала в кабинет и почти умоляюще заговорила:
— Пожалуйста, уходите отсюда, я вас очень прошу. Вам-то что, у вас с ними свои отношения, и вы уйдете, а мне выслушивать потом.
— Хорошо, ухожу, — сказал Каляев, но с места не сдвинулся. — Так вы идете к Бунчукову?
Происшедшие события напрочь вытеснили приглашение Каляева из Людочкиной головки. Она задумалась на мгновение, и этого оказалось достаточно, чтобы Каляев отвлекся и, опережая ее ответ, спросил:
— А что это Игоряинов — купание здесь производил?
И точно: Людочка только сейчас заметила, что длинный полированный стол для заседаний, составлявший с игоряиновским столом букву «Т», покрыт островками засохшей розовой пены, похожей на мыльную. Присмотревшись, она увидела пену и на столе Игоряинова, и на многочисленных бумагах, и даже на компьютере, который Игоряинов называл «мой маленький друг» и берег, как зеницу ока. Каляев ковырнул ногтем верхушку бледно-розового островка и поднес палец к носу.
— Цвет как у земляничного, но пахнет скорее хозяйственным, — сказал он.
Людочка тем временем увидела, что пена густо покрывает сиденье игоряиновского кресла и свисает с подлокотников сосульками, разглядела ее брызги на полу и на стенах — чем дальше от стола, тем их было меньше, — и даже на увенчанной ветвистыми рогами лосиной голове, доставшейся издательству от предыдущих арендаторов помещения и служившей Игоряинову вешалкой.
— Утром ничего этого не было, — сказала Людочка неуверенно; она уже ни в чем не была уверена.
— Угу. Этого утром не было, а Игоряинов был, а теперь Игоряинова нет, а это есть, — глубокомысленно изрек Каляев, вглядываясь в экран компьютера, на котором сиротливо чернели всего три слова: «ПЕРСПЕКТИВНЫЙ ПЛАН ИЗДАТЕЛЬСТВА». — Таинственный стал, однако, Виктор Васильевич человек. Он, должно быть, молниеносно похудел и в форточку просочился. Уж очень общаться со мной не хотелось... Так вы идете к Бунчукову или нет? Между прочим, отсутствие вашего четкого ответа удерживает меня в этом помещении. А ведь не ровен час явится Любимов и — сами понимаете...
Каляев демонически ухмыльнулся, а Людочка засмущалась, поскольку он прочитал ее мысли, и от смущения сказала неожиданно просто:
— Да, я пойду. Только если Виктор Васильевич сегодня не вернется и если Любимов отпустит...
— На Любимова мы воздействуем посредством телепатии, а Виктор Васильевич не вернется. Он сейчас на Калимантане. Это я его телепортировал, — подчеркнуто серьезно сказал Каляев.
— Где... где?.. — распахнула глазки Людочка.
— На Калимантане. Это такой остров, омываемый водами... — Каляев попробовал вспомнить, водами каких морей омывается Калимантан, но не вспомнил и поэтому сказал: — Вы, конечно, знаете, что все острова чем-нибудь да омываются. — Он перешел на шепот. — О том, что я вам сообщил, вы должны молчать. Никому ни слова. Когда Виктор Васильевич вернется, он ничего не будет помнить, и вы попадете в неудобное положение.
— А почему он ничего не будет помнить? — тоже шепотом спросила Людочка.
— Потому что там его зомбируют, — сказал Каляев и, не меняя тона, добавил: —Это шутка. Я вас жду в половине седьмого — здесь, внизу у входа.
— Лучше не у входа, — прошептала Людочка.
— Тогда я буду ждать тебя на скамейке возле пруда, — сказал Каляев, переходя на «ты». — В полседьмого, смотри не опаздывай!
И он покинул кабинет Игоряинова.
Когда Каляев ушел, Людочка прикрыла глаза, зажала ладонями уши и немного потрясла головой, чтобы понять: не сон ли все, происходящее вокруг. Но, когда она снова стала видеть и слышать, атоллы пены на полированной букве «Т» не исчезли, экран ноутбука по-прежнему был в брызгах, а телефон продолжал мерзко пикать. Людочка положила трубку на место и попутно заметила, что в пепельнице лежит сигаретный фильтр с длинным отростком пепла — будто сигарету прикурили, а потом оставили гореть саму по себе.
Она поднесла пепельницу с чудным окурком к самым глазам и задумалась. Каляев
вдруг показался ей человеком нереальным, да и не человеком вовсе. Что-то в нем было такое... Вообще-то Людочка обожала мистику, но одно дело читать про всяческую чертовщину и совсем другое — сталкиваться с нею в быту. «Он, наверное, сильный гипнотизер, — решила Людочка, воспроизводя, в сущности, часть признания Каляева, и тут же опровергла другую часть этого признания. — И никакой не телепат и не телепортат...» Она не была уверена в существовании такого слова — «телепортат», но сочла его использование в данном случае уместным. Дальнейшие рассуждения Людочки свелись к тому, что Каляев, у которого какие-то сложные отношения с Игорииновым и Любимовым, специально ее загипнотизировал, чтобы поставить совладельцев «Прозы» в дурацкое положение, то есть воспользовался ею как инструментом.