Люцифель, нахмурившись, ждал пояснений. Тон Диса ему совсем не нравился.
– Русалочий виски. Его нельзя пить как минимум сутки после коктейлей.
– Почему? – спросил архидемон.
Дис сглотнул и стал пятиться к двери.
– Потому что реакция этих двух напитков срывает все тормоза, превращая людей в монстров, – сипло выдохнул он. – Кель, ты прости, но тут я бессилен. В прошлый раз, когда Хоре сорвало башню, я чудом остался жив. Тебе, может, и хватит сил ее сдержать, ты же архидемон, как-никак, а я пас, мне жизнь еще дорога.
Пока Кельтар, сбитый с толку таким откровенно трусливым поведением вампира, переваривал информацию, сам Дис воспользовался шансом и дал деру. Последними его словами, донесшимися уже с первого этажа, были: «Не дай ей выйти из дома, иначе все станет еще хуже». Затем хлопнула входная дверь, и Люцифель остался наедине с Хоранной, которой вот-вот должно было сорвать тормоза.
«Отлично, только монстра в лице сумасшедшей ведьмы мне не хватало», – мрачно подумал он.
Повернувшись лицом к кровати, архидемон приготовился к худшему.
Пить. Я хочу пить.
Распахнув глаза, я села и огляделась в поисках воды. Бутылка минеральной воды обнаружилась на прикроватной тумбочке, и я жадно припала к горлышку, осушив ее в несколько глотков. Шумно выдохнув, поставила пустую баклажку на место и огляделась.
С другой стороны кровати на стуле сидел Кельтар. Его тяжелый взгляд заставил меня съежиться, словно я в чем-то провинилась. Под левым глазом архидемона красовался уже пожелтевший синяк, а правая щека была располосована чьими-то когтями.
– Кто это тебя так? – прокаркала я, удивившись тому, как жутко звучит мой хриплый голос.
Кель дернулся как от удара.
– Ты.
У меня упала челюсть. Когда я успела его так разукрасить? И, главное, зачем?
– Я? – мой вопрос заставил его криво усмехнуться.
– Ага. В порыве страсти.
Убийственно серьезен. И от этого мне стало не по себе. Хотя явно что-то недоговаривает – «страсть» отозвалась в нервах тянущей болью, подтверждая, что как минимум конец предложения был ложью. Порой ощущать Истину – не самое приятное умение, особенно когда ментальная чувствительность на пределе, а каждая недоговорка подобна раскаленной игле в позвоночнике.
Вот только про то, что это я так «облагородила» лицо Келя, демон явно не солгал. Но когда? Отвернувшись, я с силой сдавила виски руками и задумалась. В голове творился кавардак похуже, чем в подвале после генеральной уборки. Все перемешалось, и я не могла вспомнить, как, собственно, отключилась.
В тщетной попытке что-нибудь понять я прислушалась к своему телу. Мышцы ныли, словно я несколько часов носилась по болотам, таскала тяжести или подрабатывала девочкой для битья. Глаза болели и чесались, кожа на щеках саднила и словно натянулась, грозя вот-вот лопнуть, из чего можно было сделать вывод, что я плакала. В затылке поселилась тупая пульсирующая боль, а во рту, несмотря на выпитую бутылку воды, властвовала Трещащая Пустыня.
– Я напилась и устроила истерику? – с сомнением предположила я, но версия даже мне самой казалась абсурдной.
С алкоголем я баловалась редко, тем более, повода, насколько я помню, не было. Да и напившись, я обычно скромно засыпала при первой же возможности, не буяня и не устраивая массовых разрушений.
– Почти, – уклончиво ответил Кельтар, старательно глядя мимо меня. – Сначала была истерика, а потом уже мы с Дисом тебя напоили, чтобы успокоить.
Я охнула, на удивление резво сопоставив свои ощущения со словами архидемона и сделав неутешительный вывод.
– Вы что… залили в меня русалочий виски?
– Случайно, – пробормотал Кель.
Я закрыла лицо ладонями, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Коктейли и виски – ядерная смесь, от которой просыпаются самые тайные и тщательно скрываемые желания. Обнаженная душа, ведомая чистыми инстинктами, превращает человека или нелюдя в лишенное каких-либо тормозов чудовище. Со мной такое уже случалось несколько лет назад, и я до сих пор не смогла добиться от Диса признания, что за желание двигало мной. Он просто мрачнел и умолял никогда больше так не делать.
Судя по ауре Келя, он тоже вряд ли скажет мне, что происходило со мной тогда, когда инстинкты полностью подавили разум. Интересно, я когда-нибудь смогу это выяснить?
– Что Лирея от тебя хотела? – вопрос Люцифеля вырвал меня из размышлений.
– А? Что? – мне пришлось звонко шлепнуть себя по щекам, чтобы сосредоточиться на его словах. – Ты о чем?
– Твое видение, там ведь была черноглазая женщина, верно? Это Лирея, бывшая Верховная Богиня, ныне канувшая в небытие. Что ей было нужно?