Я скривилась, услышав, что меня тут считают за «кого попало». Не знаю, почему, но мне было обидно уже в который раз за последние полчаса слышать в свой адрес нелестные замечания Люцифеля. Брошенные так легко и словно невзначай, они оседали в душе мерзким налетом чужого пренебрежения. Казалось, что меня втаптывали в грязь, снова и снова. И кто? Мужчина, дьявольски красивый и столь же дьявольски жестокий, спасший мне жизнь, бегавший со мной по болотам, упрашивавший называть его Келем, а не Кельтаром, видевший меня голой и физически, и ментально…
Если меня кто-нибудь спросит, смогут ли ужиться вместе люди и демоны, я однозначно отвечу «нет». Не смогут. Потому что люди для демонов – мусор. И я – живое тому доказательство. Кто попало. Глупая наивная ведьма.
– Не смею вас задерживать, – ядовито прошипела я. – Могу предоставить вам свой телепорт, дабы вы как можно скорее скрылись с моих глаз.
Кельтар взглянул на меня и переменился в лице. Кажется, понял, что я не шучу. Я действительно всей душой желала, чтобы они ушли. Я действительно больше не хотела их видеть в своем замке. И сейчас вряд ли позволила бы им остаться даже на обещанный праздничный обед.
– Пойдем, не будем злоупотреблять чужим гостеприимством, – бросил архидемон князю, и тот, тоже почувствовав напряжение, разлившееся в воздухе, поспешно поднялся на ноги. – Можешь нас не провожать, Хора, я сам найду телепортационную комнату.
– Надеюсь, больше не свидимся, – процедила я, даже не обернувшись.
Танатар пробормотал сбивчивые слова благодарности, Кель же ограничился презрительной усмешкой. Вскоре на мини-пьюте замигал огонек, свидетельствовавший об активации телепорта.
– Госпожа магичка! С возвращением! – Надай, бочком проходя в комнату, застыл в низком поклоне. – Праздничный обед готов!
Я стряхнула оцепенение и неестественно бодро вскочила с места.
– Раз готово, то давай праздновать, – и я стремительным шагом понеслась на кухню, твердо намереваясь снова – уже в который раз за последние дни – упиться до беспамятства.
На этот раз мой актерский талант меня подвел. Надай, проследовав за мной, некоторое время молча наблюдал, как я сметаю со стола все без разбору, а потом робко поинтересовался:
– А где господин Танатар-нор и его этот, дьявол?
Я застыла и, с трудом проглотив кусок мяса, бесстрастно ответила:
– А нету их. Домой уехали. Решили, что дома еда вкуснее.
Больше мы с Надаем на эту тему не разговаривали. Оставив на краю стола увесистый мешочек с обещанными золотыми, которые крестьянами ценились куда больше западных кредитов, я заперлась в спальне с бутылкой вина. Напившись, я сдуру полезла крошить нечисть у стен, едва не убившись еще на подходе к парадной двери, и полночи окрестности оглашали мои пьяные маты, потому что я от души срывала злость на скотину Кельтара и его мямлю-контрактора, размахивая направо и налево серебряным мечом.
Под утро я, грязная, протрезвевшая и обессиленная, завалилась обратно и, благословив Надая на долгую дорогу до родного дома, уснула на кухне в обнимку с графином компота. А когда проснулась, крестьянина уже и след простыл – он, увидев, что я перебила всю нечисть, поспешно удрал, чтобы, не приведи Боги, не попасть под горячую руку истеричной магичке. Да и демоны с ним, с Надаем, и с этими столичными мужиками тоже. У меня своих проблем хватает. Самое время разобрать хлам в гараже…
Эпилог
– Ведьма направляется на Юг, хозяин! – бесенок, подобострастно изгибаясь, мелко дрожал под пристальным взглядом архидемона.
Кельтар, развалившись в кресле, задумчиво потер подбородок. Алые глаза, похожие в полумраке на тлеющие угольки, невидяще скользили по гобелену ручной работы. Вот Люцифель, прикрыв на мгновение глаза, шумно выдохнул, и бесенок, сжавшись в комок от страха, затараторил:
– Мы следили за ведьмой до Пустыни, хозяин! Прятались, как могли, но она засекла наше присутствие и убила Баса и Туи… Лишь мне удалось сбежать, дабы сообщить вам, что ведьма спустилась в Ледяной Тоннель! А там, сами знаете, нас, демонов, не жалуют! Я не трус, я просто…
Кель властно махнул рукой, отпуская бесенка, и тот, сам не веря своему счастью, поспешно сгинул.
– Юг, значит, да? – протянул архидемон.
В соседнем кресле завозилась темная фигура. Кирин, которому, в отличие от Люцифеля, в полумраке было неуютно, не выдержал и включил настольную лампу. Кель поморщился, но промолчал, прекрасно понимая подсознательный страх людей перед тьмой.
– И что теперь будем делать? – князь, абсолютно беспомощный во всем, что не касалось политики и ратного дела, мог лишь задавать этот вопрос раз за разом.