Ничего, у него еще будет время рвать на себе волосы от бешенства и бессилия, когда выйдут на свет все последствия жадности и злобы Правящей Пятерки.
— Эчеррин, мы кое-что выяснили у людей, — дед подошел как всегда незаметно. — Они настаивают на том, что эпидемию затеяли эльфы, причем жрецы Эль действовали под действием "зова" и не понимали последствий своих поступков.
Я присмотрелся к людям — дело в том, что любые магические действия оставляют за собой следы, как бы ни старались убрать остатки заклинаний, всегда оставались мелкие обрывки силовых линий, которые не развеивались годами и десятилетиями. Так что если люди были так глупы, что позволили ушастым взять их под контроль, то это будет видно. Откровенно изучать было бы рискованно — зачем людям знать, что я могу увидеть слишком много, с их точки зрения. Все старались не делать резких движений, так как напряжение все еще витало в комнате, в любой момент бойцы и маги могли вцепиться друг в друга.
Телохранители обступили меня со всех сторон, и я осторожно стал рассматривать людские ауры. Конечно, на каждом из магов висело несколько многослойных защит от ментального и физического вторжения, поддержка здоровья, множество накопительных амулетов — но этого я и ожидал. Использованием магии Эль никто из них особо не злоупотреблял, но каждому из людей было больше трехсот лет, и за это время они лечились не раз и не два, так что посмотреть было на что. Остатки старых плетений могли оказаться в самых неожиданный местах — кто-то в юности ломал руку, кто-то мучился с гнилыми зубами и так далее. Одно меня настораживало, что, судя по всему, эти люди достаточно долго страдали сильнейшими головными болями, так как самые свежие обезболивающие плетения сосредоточились в области головы и шеи.
Я не лекарь, но после истории с лечением Бычина многие пользовались моими целительскими способностями, поэтому как выглядит орк, страдающий от болезни, знал прекрасно. Тело человека сильно отличалось от орочьего, но не настолько, что бы я не мог понять причину головных болей у жрецов. Прямо спросить было нельзя, поэтому пришлось использовать деда.
"Уточни у верховного жреца, не принимал ли он в последнее время пищи или питья из эльфийских рук". Торрин согласно кивнул и завел разговор с человеком.
Все мы так и толклись в комнате с камнем — люди пока опасались выйти из небольшого помещения, рядом с мощными силовыми линиями Че, где они могли оказать достойное сопротивление возможной попытке их пленения или убийства. Орков же все устраивало — на нашей стороне был такой перевес магических сил, что старейшины могли позволить себе некоторое снисхождение к людям.
— Юноша, — человек вынужден был повысить голос, так как подойти ближе ему не давала охрана. — Ваш брат спросил у нас про состояние здоровья, позвольте полюбопытствовать у вас, как вы узнали, что последние годы многие из нас страдают от приступов жесточайшей мигрени.
Брат? Никак не могу привыкнуть, что после омоложения многие принимают Торрина за моего брата. В моем сознании он четко занимает позицию старшего родственника и учителя, так что ставить его на одну доску с Гонором не получается. Спросивший, Рашиз Ченови, старался говорить очень вежливо и явно хотел произвести наилучшее впечатление на орков, но все усилия были напрасны — шаманы редко меняли свое мнение, а я просто чувствовал эмоции и знал, что человек испытывает странную смесь презрения, неприязни и жгучего любопытства. Это напомнило мне жизнь в Стоглаве — сплошное лицемерие, предательство и обман. Поэтому и нравились мне орки — они своего отношения не скрывали и если не любили кого-то, то все знали об этом, что значительно упрощало жизнь в кланах.
Дав знак охране пропустить жреца, я дождался, когда он подошел вплотную и спокойно, стараясь не спровоцировать его на защиту, положил правую ладонь человеку на затылок. Сложная прическа, соответствующая статусу верховного жреца мешала мне, поэтому пришлось зарыться пальцами в чужие волосы (не скажу, что это привело меня в восторг), но необходимость коснуться кожи в основании черепа заставляла терпеть маленькие неудобства.