Когда вчера Эльчеор провел свой странный обряд и ее мальчик очнулся, королева готова была рыдать от счастья и облегчения, но дисциплина, привитая еще отцом, заставила Даину скрывать свои эмоции от окружающих. Максума внимательно осмотрели жрецы и маги, они в один голос стали говорить о чуде исцеления, правда, признавая при этом, что не понимают, как орчонок проделал все это. То, что сарранского принца все старались называть орком и шаманом, поначалу удивляло королеву, но потом верховный жрец Че пояснил ей такое отношение.
— Я понимаю, почему вам неприятно, когда вашего дальнего родственника мы постоянно величаем "орком", но можете мне поверить, этот мальчик человеком не является.
— Вы имеете в виду то, что его матерью была эльфийка?
— Нет, его происхождение мало влияет на наше мнение, для магов главное, это владение силой.
— Не поняла, получается, что всех магов Эль вы тоже не считаете людьми? Что за дикие взгляды!
Королева подивилась точке зрения жреца, но она давно пришла к выводу, что овладение своим Даром откладывает на магов сильный отпечаток. Конечно, одаренных уважали, без них тяжело себе было бы представить жизнь любого общества, но простые люди магов боялись, так как они видели мир совсем иначе. Вот и жрец своими словами лишь подтвердил ее мнение, что от магов всего можно ожидать.
— Не столь уж дикие, если учесть, что никто из ныне живущих не может управлять несколькими силами одновременно, в отличие от этого мальчишки.
Тогда королева устало отмахнулась от верховного жреца Че, не став выслушивать его объяснений, теперь же, сидя за столом, она сожалела об этом — племянник вел себя странно и непонятно.
Эльчеор поначалу просто насыщался, причем в таких количествах, будто голодал неделю, хотя Даина точно знала, что он с шаманом ужинали у главы тайной стражи. Потом юноша сел и стал пристально рассматривать соседей по столу, не вступая с ними в разговоры, а ведь мальчик вырос при дворе и умел себя прилично вести. Умел, но не считал необходимым утруждать себя…
Королева задавала себе вопрос — племянник просто перенял орочьи привычки, или был настолько уверен в себе, что не боялся пойти на конфликт с кем-либо из сидящих за столом? Конечно, они все были обязаны оркам за спасение кронпринца, но это совершенно не оправдывало хамства за столом. Когда Даина уже собралась сделать племяннику замечание из-за того, что он своими взглядами вогнал в краску одну из фрейлин, Эльчеор отложил салфетку и заявил.
— Максума надо женить.
Звон разбившегося бокала только подчеркнул гробовую тишину за столом.
Красневшая до этого фрейлина вдруг вскрикнула, вскочила, лакей недостаточно быстро отодвинул стул и бедняжка, запнувшись, тяжело рухнула на паркет. Это событие вывело всех из ступора, пара гвардейцев отошли от дверей и принялись поднимать пострадавшую, слуги быстро подхватили девушку на руки и унесли. Подождав, пока уберут лишний прибор и обновят посуду, все принялись тихо переговариваться, обсуждая случившееся и с интересом поглядывая на Эльчеора.
Виновник происшествия молчал, ковырялся вилкой в содержимом своей тарелки и старательно делал вид, что он тут совершенно ни причем. Даина решила сама начать разговор на интересующую ее тему.
— Эльчеор, ты что-то начал говорить о Максуме. Нельзя ли нам узнать подробности?
Тут Торрин Падающая Звезда счел нужным пояснить скандальное заявление своего внука.
— Эчеррин хотел сказать, что для большей устойчивости магического якоря было бы весьма полезно женить вашего сына на той рыженькой особе, которой досталась сабля.
— Это не рыженькая особа! — Министр по финансам не выдержал и вмешался. — Это моя дочь, так что извольте относиться к ней с должным уважением!
Королева невольно улыбнулась — Родер ла Ден, министр финансов Либерии, был известен своей способностью находить деньги, феноменальной скупостью и трепетной любовью к единственной дочери. Рано овдовев, Родер всего себя отдал служению короне, увеличению своего благосостояния (нет, не за счет казны, а потому, что был прекрасным аналитиком и торговцем) и являлся богатейшим человеком в Либерии. С Арчибом они дружили с детства, и король не стеснялся перехватывать внушительные суммы у своего министра, когда возможности государственной казны не позволяли некоторых трат. Даже усилиями ла Дена казна не могла полностью покрывать расходы государства — малоурожайные земли и удаленное расположение от основных торговых путей делали Либерию небогатой страной. Основной доход приносили контракты наемных полков, но этого было недостаточно.