— Где мы? — Больной пришёл в себя, и даже смог говорить. — И почему здесь орки?
Наследник Старшего Дома сидел у окна в своём кабинете и любовался красотой золотого заката. Лёгкий шум деревьев и пение птиц кардинально отличались от звуков присущих людским поселениям. Эльвиошедисс терпеть не мог бывать в человеческих землях — это была слишком большая нагрузка для его слуха и обоняния, шум и вонь их городов давно вошла в эльфийское понятие "гадости и грязи", как сравнительный элемент. И как прекрасен станет мир, когда дивные останутся в нём в гордом одиночестве, подтверждая бесконечную мудрость Эль, сделавшую своих детей великолепными и неповторимыми. Когда богиня выиграет спор у своих братьев, то подарит планету и вселенную эльфам в безраздельное пользование — за такой приз стоит бороться. Ради этой благородной цели эльфы вытерпели тысячелетия изгнания в глубины леса после первой войны с человечеством, и до сих пор приносят в жертву своих детей (правда, только провинившихся перед Домами), отправляя их в людские земли для диверсий и шпионажа. Даже самому наследнику приходится переносить неимоверные страдания, общаясь с этими грязными животными, людьми и всё ради высокой и благородной цели.
Но не будущее эльфийское господство над миром волновало Наследника Старшего Дома, он ждал весьма неприятного посетителя, начальника всей внешней разведки дивных главу Дома Кленового Листа, одного из сильнейших магов — Эльдариэсса, седьмого претендента в очереди на престол. Кленовый Лист был единственным из Младших Домов, из-за родственных связей имевших прямые, хоть и отдалённые права на престол, и Эльдариэсс с удовольствием напоминал многим о такой возможности, из-за чего между правящим Домом и Младшим существовала давняя, но стойкая неприязнь. Эльвиошедисс подозревал, что смерть его старшего брата, прежнего Наследника, во времена последней войны с Сарраном почти тридцать лет назад, произошла при непосредственном участии Кленового Листа. Принц вполне допускал, что глава Младшего Дома пожертвовал своими детьми, Эльдарионом и Эльдарой, ради ослабления позиций Старшего Дома. А теперь эта неясная ситуация с беглым полукровкой, внуком Эльдариэсса, тоже делала политический расклад в Лесу сомнительным и непредсказуемым. Счастье, что мальчишка не унаследовал магию Эль, иначе юридически он стал бы восьмым претендентом на престол — даже мысль о такой возможности вызывает брезгливость и ужас.
Лёгкий стук в дверь возвестил о приходе долгожданного посетителя.
— Ваше Высочество, позвольте доложить. — Наследник не разрешил своему недовольству отразиться на лице и доброжелательно кивнул главе Младшего Дома, разрешая ему войти. — Поступили новые сведения о передвижении орочьих войск к людским границам.
Эльвиошедисс прекрасно знал, что глава внешней разведки далеко не все сведения считает нужным доложить престолу, но и Старший Дом не один день у власти, так что шпионская сеть дважды, а то и трижды дублируется магами их семьи. Конечно, Кленовый Лист ещё ни разу не удалось словить за руку на утаивании стратегической информации, но аналитикам, временами, достаточно и намёка, для совершенно противоположных выводов. Но пока Эльдариэсс не переступил тонкую черту между излишней инициативой и прямым предательством, Наследник накапливал информацию и ждал. Рано или поздно Кленовый Лист оступится и тогда Старший Дом не повторит своей давней ошибки и не оставит никого из родственников в живых. У людей, при всей убогости их воображения есть прелестная пословица.
Нет человека — нет проблем.
Она вполне может подойти и эльфам.
Глава 5
Лечение прошло успешно, мне удалось спасти жизнь людям и проверить на практике некоторые свои теоретические рассуждения, казалось бы, сиди и радуйся, но всё оказалось не так радужно и оптимистично. Тут же выяснилось, что у проведенного обряда есть несколько довольно неприятных побочных эффектов — телохранители брата стали воспринимать любое слово Гонора как приоритетное руководство к действию, причём сами люди даже не понимали, почему они втроём дружно бросились в сторону, когда кронпринц сказал Яне "подвинься". Это создавало некоторую сутолоку в комнате, пока Гонору не приказали молчать — только после этого у нас появилась возможность сесть и подумать.