— Он совсем на нас не похож…
Было бы странно, если бы во мне проглядывали фамильные черты Бруков. Конечно, у королевских домов такая разветвленная генеалогия, вполне может быть, что мы и являемся очень дальними родственниками, но я такого не припомню.
— …и волосы у него девчачьи…
Вот так и знал, что смешно выгляжу с этими космами, но обрезать их было бесполезно, вырастали обратно до колен за ночь.
— …и глаза странные, косые какие-то…
А вот это уже откровенная ложь, они раскосые чуть-чуть, я же не виноват, что мать у меня эльфийка.
— …и от него воняет!
Я принюхался. Действительно, меня сопровождал некоторый… аромат горелого (после боя я так устал, что мне было не до водных процедур), да и мылся три, нет, четыре дня назад, перед началом похода, в степи особо не намоешься.
Но до чего ж ядовитая малявка! Я к ней с подарком, а она нос воротит — даритель не нравится!
— Гмм… Детка, не надо вслух обсуждать нашего нового родственника, ему это может быть неприятно. — Кенос с опаской покосился в мою сторону и продолжил воспитательный процесс. — Мы теперь будем жить с семьей Эчеррина, поэтому ты должна быть с ним приветлива. К тому же он подарил такой красивый браслет, неужели ты не рада?
Девчушка окинула меня еще одним подозрительным взглядом и снизошла.
— Ладно, буду браслет носить, но за это он, — тут Нана ткнула в меня пальцем, — покатает меня на лошадке и покажет байбака, мне его давно обещали.
Это ж надо! Подарил бесценный магический артефакт, стоимостью в несколько сот голов скота, так еще за это должен среди зимы выкапывать из нор спящих крыс! Хотя, у меня же есть подчиненные на которых можно свалить всю неприятную работу. Я тут же озадачил двух бойцов из охраны поиском зимовки грызуна, заодно и ребенка займут, мне же надо было поговорить с ее отцом без свидетелей.
— Кенос, пойдем, прогуляемся за холмы. Нам надо многое обсудить…
Мы не торопясь пошли в сторону от основного лагеря, степенно рассуждая о погоде и звездах. Зайдя за холм и скрывшись из виду большинства орков, мы остановились. Я тут же поставил воздушную линзу вокруг нас, так как маги воздуха имели дурную привычку слышать очень хорошо и далеко. Осмотревшись, я добавил щит из беспорядочно снующих снежинок, закрывших нас от любителей читать по губам. Человек, видя мои приготовления к разговору, лишь уважительно покачивал головой. Лишь убедившись в том, что нас невозможно подслушать я приступил к основному вопросу.
— Итак, зачем тебе понадобилась вся эта история с усыновлением? Твоих деток можно было хорошо пристроить и без таких кардинальных мер.
— Я просто хотел быть уверенным в их безопасности…
Начал было рассказывать человек, но я сразу прервал его байки.
— Правду. Не будем унижать друг друга ложью.
— Правду? Ты хочешь знать правду?!
Спокойное выражение слезло с лица, как прогнившая тряпка и наверх выглянул настоящий Кенос ла Брук, потомок мятежных королей.
— Так вот тебе правда — я готов абсолютно на все, чтобы отомстить.
От избытка эмоций человек не мог стоять на месте и стал лихорадочно бегать вокруг меня вдоль границы защитного полога.
— Пойми, год назад у меня было все — семья, родня, близкие, подданные, земля, наконец! Мы, Бруки, заслуженно гордились собой и достижениями наших предков — все наше достояние досталось нам с большим трудом, деды и прадеды собирали страну по кусочку, отстаивая ее интересы в многочисленных сражениях, и с орками в том числе. Берегли своих людей, стараясь не дать им погибнуть понапрасну и что в результате?!
Кенос побелел от бешенства, пальцы так сильно сжались в кулак, как будто держали горло врага, дыхание сбилось и напоминало хрип раненого зверя.
— Все, все, ради чего мои предки проливали кровь и пот, предано мнимыми друзьями. Продано за пару меди и пущено на ветер достояние многих поколений! И я позволил этому случиться, в своей глупости не замечая туч, собравшихся над головой. Даже тогда, когда умирали жена и дети, я, идиот, все искал выгоды в каких-то торговых соглашениях вместо того, чтобы вернуться в Брукинию и умереть со своей семьей!
Человек закрыл лицо ладонями, стараясь остаться наедине со своим горем. Я не мешал ему, с такими вещами надо справляться самому, ничье сочувствие не может облегчить состояние тому, кто искренне горюет и считает себя виноватым. Мужчине надо было выплеснуть свои мысли и страхи наружу, чтобы они не разъели его изнутри.