— Боже милостивый, неужели та самая Джейн Латур?
— Да, я уверена. — Она посмотрела на мужа. — Джордж!
В этом восклицании не содержалось ни обвинения, ни даже вопроса, и в нем было сказано о Джейн Латур все, о чем не говорится в некрологах.
— Я ни разу в жизни словом с ней не обменялся, — негодующе сказал Джордж. — Я никогда… Ну, мы видели ее на сцене раз или два. Только и всего. Каким же образом она очутилась здесь?
— Бедняжка, — произнесла Лора Парракот, вдруг ощутив безмерную зависть к той, что прожила такую потрясающую жизнь, и в то же время безмерную жалость к той, что больше не сможет так жить. — Что, она… покончила с собой?
Джордж озадаченно огляделся.
— Но… как?
— Веронал или что-нибудь в этом роде… Ой! — Она подошла еще ближе.
— Она не могла удариться головой, потому что здесь ничего…
— Джордж!
— Ничего страшного, дорогая. Иди к себе, а я позвоню в полицию.
— Но, Джордж, разве ты не понимаешь, что ее убили?
— Да-да, ничего страшного, дорогая. Я присмотрю за всем.
— А вдруг он еще в доме!
— Чепуха, дорогая, теперь он уже наверняка далеко отсюда.
— Но он должен был знать, что дом пуст, иначе бы не пришел сюда… с ней. А если бы мы не зашли по дороге в магазин… Ой, лучше бы мы сразу вернулись, а не… Но я хотела купить несколько вещиц подешевле, а тебе понадобился бриллиантин, а скажи, ты не думаешь, что он все еще в доме и ищет… ну, то, за чем они приходят.
— Ну-ну, дорогая, — быстро сказал мистер Парракот, — этого не может быть.
У него возникло тревожное предчувствие, что Лора может впасть в истерику, а в таких случаях лучше всего сильно стукнуть по щеке ладонью, а подобное действие настолько противоречило духу Фелсбриджеанства, что он вряд ли сумел бы себя к нему принудить. Он нервно подергал галстук и сказал:
— Если ты уйдешь в свою комнату и запрешь дверь, а я все время буду тут, все непременно обойдется, правда?
— Хорошо, Джордж, — храбро сказала дорогая.
Она вышла. Дженни осталась наедине с мистером Парракотом. Какое-то время в комнате стояла тишина. Затем раздался голос.
— Алло! Соедините меня, пожалуйста, с ближайшим полицейским участком… Обурн-Лодж. Бромптон-роуд… Благодарю вас… Алло! Я говорю из Обурн-Лоджа, неподалеку от Бромптон-роуд. Э… здесь… здесь у нас… тело… Тело… Да… Хорошо одетая женщина… Не знаю… Не знаю… Джордж Парракот… Да. Но мы уходили, дом оставался пустым… Совершенно уверен… Хорошо… Хорошо… До свидания.
И снова тишина. Дженни выглянула из-за шторы. Мистер Парракот сидел в кресле и ждал. Дженни прошептала молитву Богу или своему Гусару, она точно не знала кому, чтобы он помог ей что-то придумать. Ведь если ее сейчас найдут, никакому молодому раскрасавцу детективу ее не спасти.
Она все сделала не так! Они всегда говорят — до прихода полиции ничего не трогать, а она переставила единственное, что должно было оставаться на месте: дверной стопор! Хуже того, она вытерла его носовым платком! А самое худшее («О, дорогой Гусар, разве это не ужасно!») — она оставила носовой платок на кресле на всеобщее обозрение! А на нем вышито «Дженни»!
А потом спряталась!
И даже это еще не все. Она единственная родственница тети Джейн, значит, по закону, ее наследница, и полиция решит, что она совершила это из-за денег!
ДЖЕННИ УИНДЕЛЛ НА СКАМЬЕ ПОДСУДИМЫХ:
ДРАМАТИЧЕСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
Дженни поняла, что остается только одно. Надо бежать и уехать из города. Но как? И, что еще важнее, когда?
Когда? До прихода полиции. Существует только один момент, когда можно убежать. В доме нет слуг, а миссис Парракот надежно заперлась. Значит, мистер Парракот должен будет спуститься по лестнице и впустить полицию. Тогда это будет возможно.
Как? Это легко. В окно. На задней стороне дома уровень земли выше, чем на передней, и до клумбы не больше восьми футов. Потом через садовую калитку в узкий проход, и по нему до конца и на Мэррион-плейс…
А вдруг дверь пойдет открывать миссис Парракот? Нет, она не решится…
А вдруг полиция придет с отмычкой? Не может быть…
А вдруг…
Звякнул колокольчик у входной двери. Мистер Парракот поднялся с кресла. Дженни, выглянув, увидела его исчезающую спину, услышала «Все в порядке, дорогая, это всего лишь полиция». Она распахнула створку окна, протиснулась в нее, выгнулась и повисла на руках. Ей нужно было спрыгнуть на каких-нибудь восемнадцать дюймов… как раз, чтобы оставить инспектору Меригольду, который с самого начала крепко держал в руках это дело, парочку интересных отпечатков.