Такого же мнения, по-моему, придерживались все. Даже Сергеич, распекая «особо отличившихся», хмыкал и довольно прикрывал глаза, вспоминая то ли приятные детали своего «визита вежливости», то ли свои похождения в нашем возрасте. У Карпсатова, видимо, был «свой взгляд на майонез» — часов через десять после выхода из Куинстона разразился «глобальный алярм», и наша «Тревога», неторопливо огибавшая местную Англию, здесь ставшую отдельным от Шотландии островом, рванула куда-то как пришкваренная.
Я опять-таки пропустил всё веселье… Ну не палубный матрос я, сижу, короче, в низах и жду награды. Насчет награды — это батин сленг, типа, непросвещенным не понять! Так вот, я, согласно специальности и места по боевому расписанию, выполнял всё от меня зависящее для успешного выполнения боевой задачи. Рев движков от «тапки в пол» продолжался часа два, после чего в него вплелась вибрация от работы орудий. Правду скажу — стало слегка не по себе. Я посмотрел на «комплект борьбы за живучесть» — честно говоря, как-то очень не хотелось, чтобы дошло до его применения, «закрывать пробоины телами» нас, в принципе, учили, но лучше же без этого! Однако сверху пальба вскоре прекратилась, а там и движки обороты скинули. Я перевел дух облегченно и на всякий случай отбился на мостик. Там приняли к сведению, что у меня всё нормально, и посоветовали не отвлекать. Плюнул тогда я «жидко слюной» на отсутствие новостей и стал ждать конца вахты. Тогда всё и узнаю.
Семенов сменил меня, не дожидаясь конца вахты. В двух словах просветив, он погнал меня «наверх», в местную, как он заявил, командировку. «Только экипируйся по-боевому и не задерживайся!» — приказал он вдогонку.
«На палубу вышел — а…» Палуба рядом с ржаво-белой стеной, уходящей вверх, не смотрелась. Какая-то маленькая, несерьезная… И сразу поселилось опасение в душе, что какая-нибудь сволота или плюнет сверху, или скинет что-нибудь тяжелое. Или пакостное. Знаю, всё знаю! Но пессимизьм с паранойей — штука плохо истребимая. Меня уже поджидал заспанный Сима — Серафим.
— Полезли!
— Куда?
Серафим потер одновременно оба глаза кулаками.
— Барать верблюда, пока лежит, а то убежит!
Это было самое цензурное присловье из очереди, выпаленной приятелем. Я увернулся от брызг возмущения и отчего-то почувствовал себя как-то неловко.
— Сим, ты извини… Давай проснись — и начнем сначала!
Он душераздирающе, с поскуливанием каким-то, зевнул.
— Уф, так, всё! Ага! Знач так! Сплю я, звон, рявканье, ну положил с прибором на «боевую», но в сон совсем не рухнул. Вдруг врывается Семенов, вздрачивает меня (!!!) и отправляет сюда, а сам — за тобой. Типа, у тебя опыт с «иностранцами» есть…
— Это какими???
Я опешил, и совсем даже не слегка.
— А вот с этими!
Сима кивнул на слегка поржавелую стену, с которой свешивался шторм-трап.
— Серега твой уже в рубке обживается, тебе — в машинное…
— А ты тогда?
Он пожал плечами.
— А я, видимо, как Труффальдино из Пергама!
Эта собственноустно произнесенная фраза отчего-то его взбесила.
— Слуга, бля, двух господ! «Одна нога здесь, другая — там»! Гениальность приказов зашкаливает! Я ж порвусь на хер!
— Сем! Сем! Спокойно! Ща найдем местного «деда», уговорим его поспешествовать — и «отобьешься» дальше! Спокойней давай!
И мы полезли наверх, вполголоса матерясь на инициаторов таких силовых упражнений. И лезть-то было, как говорится, всего ничего, однако субъективно эта эквилибристика продолжалась как бы не час. Вдобавок всплывшие в памяти высказывание Козьмы Пруткова на тему «Фуражировка и ремонтерство требуют науки и прозорства», вольно переиначившись в мозгу, пробили на конопляное какое-то хихиканье. Со стороны Симы мое прихихикивание вызвало настороженный взгляд, а лежащие в позе «на животе и руки на затылке» задержанные выказали некое оживление и телодвижения, впрочем, быстро увядшие от пинков «часовых».
— Ху из мекэник?
— Родь, ты чего?
— Язык нужен, иначе выполнение может затянуться.
Пока я объяснял «политику партии», в «мекэники» вызвалось аж трое: два крупных негра и пожилой белый дядька, дедок почти что. Белый-то сомнений не вызывал — попахивало от него, как и от меня, соляркой, маслом и слегка — выхлопом. Ну это помимо алкашки какой-то. А вот от негров так и тянуло смесью опаски и пороховой гари. Я не поленился и, слегка выламывая, осмотрел грязно-розовые негритосские ладошки.