– На этот раз я смогу поговорить с твоим отцом? – спросил я, ведя машину по темным улицам к ее огромному дому на окраине города.
Мэнди напряглась.
– Нет. Он уехал по делам.
Я стиснул зубы. Ее отца никогда не было рядом, черт возьми. Прошлый раз я говорил с ее матерью, но это казалось розыгрышем. Женщина походила на наркоманку. Мэнди предупредила, что ее мать пристрастилась к обезболивающим, выдаваемым по рецепту, и теперь с ней бесполезно разговаривать. Пять минут в просторном доме с этой женщиной, будто смотревшей мимо меня, и я понял, что Мэнди права.
– Тебе стоит найти друзей получше, – проворчал я. – Эти девочки ничему хорошему тебя не научат.
На этот раз она усмехнулась и бросила на меня уничтожающий взгляд.
– Думала, это я плохо на всех влияю. Потому ты запретил мне видеться с лучшей подругой.
В груди колыхнулось чувство вины, но я решил игнорировать его до конца поездки. Может, мне и было неудобно, что я отобрал от нее Кэлси, но считал правильным защитить свою дочь от таких, как она. Когда я подъехал к дому Мэнди, думал, что она быстро выскочит из машины, как в прошлый раз. Однако она застыла и нахмурилась, смотря на белый «лексус» впереди.
– Твой отец приехал? – спросил я ее.
– Да, – она сглотнула, а потом кивнула.
– Мне нужно с ним поговорить.
Мэнди резко обернулась ко мне, ее нижняя губа задрожала. На мгновение она завладела всем моим вниманием. Подобные Мэнди девушки просто напрашивались на неприятности. Она была одета, как шлюха, а ее макияж слишком темный для ее возраста. Мужчина вроде меня вполне мог спутать ее с женщинами постарше. Эта мысль вызвала раздражение. На нее пялились в том баре неизвестно сколько времени.
Я вышел из машины и направился к входной двери. Когда я обернулся посмотреть, шла ли Мэнди за мной, увидел, что она стояла у машины и нервно грызла ноготь. Сейчас, несмотря на макияж, прическу и распутную одежду, Мэнди выглядела на свои семнадцать.
– Пошли, – рявкнул я.
Она подпрыгнула и подбежала ко мне. Но ее дальнейшие действия удивили меня.
– Пожалуйста, не рассказывай про меня, – взмолилась Мэнди и схватила меня за руку. – Пожалуйста, – в ее ярко-голубых глазах сверкали непролитые слезы. Интересно, на скольких мужчин действовало ее маленькое представление?
– Твое поведение вышло из-под контроля, – сказал я ей, пытаясь вырвать руку.
– Я стану хорошей, – прошептала она, крепче сжимая мою ладонь. – Пожалуйста, не говори ему.
Если бы я был более слабовольным мужчиной, то притянул бы к себе беззащитную девушку с дрожащей нижней губой и заверил, что все будет хорошо. Я бы обнял ее и, вероятно, забыл бы, как она молода. Воспользовался бы ее состоянием.
Только вот я был шерифом, черт возьми.
А не Брандтом.
– Мне жаль, – пробормотал я, на этот раз успешно освободив свою руку. – Пойдем.
*****
Я ворочался всю ночь, прокручивая в голове выражение лица того придурка – отца Мэнди. Он весь разговор будто носил ледяную маску, но я заметил вспышку ярости в его глазах. И не тот обычный отцовский гнев, который испытывал каждый, когда их ребенок совершил какой-то проступок. Что-то другое. То, что заставило меня едва не скрипеть зубами, а полицейское чутье просто взбесилось. Мне это не понравилось.
Из-за всего этого мне захотелось позвонить своей дочери и попросить вернуться домой, чтобы я мог прижать ее к себе. Кэлси сказала, что проведет ночь со своей подругой Элисон. Казалось, после того, как Мэнди исчезла с радаров, они сблизились. Кэлси избегала меня и почти все выходные проводила вне дома. Как бы мне ни было больно от того, что ее нет рядом, я утешал себя мыслями о том, что она хотя бы не с Брандтом.
Из мрачных мыслей меня вырвал чей-то стук в парадную дверь. Быстро взглянув на будильник, я отметил, что было уже больше часа ночи. Вскочив с кровати в одних боксерах, я захватил свой полицейский пистолет и направился к парадной двери. Незаметно глянув в окно, я забеспокоился, швырнул пистолет на стол в прихожей и распахнул дверь.
– Шериф, – воскликнула Мэнди и кинулась ко мне на шею.
Она тряслась, как осиновый лист, и была одета лишь в тонкую шелковую ночнушку. Я ужаснулся тому, как громко Мэнди плакала.
– Что случилось? – потребовал я, ладонями обхватив ее лицо, чтобы рассмотреть получше. Тушь растеклась по щекам, но было невозможно не заметить наливавшийся фиолетовый синяк. – Что произошло, черт побери?
По ее лицу продолжали катиться слезы, и она избегала моего взгляда. Мэнди просто покачала головой.
– Ничего. Мне просто... просто нужно... Могу я остаться здесь на ночь?
Заведя ее внутрь, я запер дверь, так и не выпустив Мэнди из рук. Бедняжка дрожала так сильно, что, казалось, просто упала бы без моей поддержки.
– Как ты добралась сюда? – спросил я, надеясь, что говорил достаточно мягко, а потом погладил ее по волосам, стараясь успокоить.
Взгляд Мэнди уперся в мою обнаженную грудь, и мне пришлось подавить стон, поняв, что стоило открывать дверь в чем-то еще, кроме нижнего белья.
– Я шла пешком, а потом поймала попутку, – прошептала она.
В груди зародилось рычание из-за ее глупости.
– Ты ехала на попутке? Что, с ума сошла?
Она отстранилась и посмотрела на меня сквозь слезы. А вот и вернулась наглая девчонка, которую я знал.
– Да пошел ты! Я не знаю твой номер и не хотела беспокоить Кэлси!
Осмотрев ее, я поежился. Сквозь тонкую ткань я прекрасно видел ее острые соски. Чудо, что Мэнди вообще добралась сюда. Ею мог воспользоваться какой-нибудь монстр. Девчонке чертовски повезло, что она добралась сюда живой и невредимой.
– Ладно, – успокоился я. – Просто расскажи мне, что случилось. Кто тебя ударил?
Мэнди прикусила свою розовую губу и снова уставилась в пол.
– Никто. Я упала.
«Чушь собачья».
– У меня нет времени на игры, Мэнди. Расскажи мне правду.
Она нащупала подол ночнушки и нервно одернула его. От этого движения показалось еще больше ее кремовой нежной плоти, что невероятно отвлекало. Взяв себя в руки, я схватил ее за подбородок и заставил Мэнди посмотреть мне в глаза, взглядом умоляя ответить.
– Ты же рассказал ему, – ее голос был обвинительным, но не громче шепота. – Ты его разозлил.
В моих венах застыла кровь.
– Твой чертов отец сделал с тобой это?
Мэнди снова попыталась увернуться, но я крепко держал ее за подбородок, потому у нее ничего не вышло.