Плотный снег заскрипел под каблуками Муры, когда она вышла из саней. Пока слуги забирали багаж, она улучила минутку, чтобы оглядеться и взглянуть на дом.
Красный дом в Йенделе был темнее и менее изящный, чем ее родной дом в Березовой Рудке и больше походил на разросшийся охотничий домик, нежели на господский особняк, но Мура была здесь счастлива так, как ей редко удавалось быть счастливой в доме своего детства. Самое большое значение для Муры имели образ жизни, люди и веселье, а не место. В Йенделе она была хозяйкой дома и могла окружать себя компанией по своему выбору. Эстония также была ближе к Петрограду (так теперь называлась столица). Всего лишь ночь в поезде и короткая поездка в санях по сравнению с долгими, изматывающими странствиями в дальнюю даль – такими она помнила свои путешествия на Украину в детстве.
Петроград в 1916 г. не был спокойным местом для жизни, так что продолжительные каникулы в Йенделе были вдвойне приятны. Простые люди были неспокойны. Их жизнь не изменилась за последнюю четверть века – разве что к худшему. Следствия нищеты и угнетения были видны везде, а война[11] против немецкой и Австро-Венгерской империй, длившаяся уже третий год, истощала людские и материальные ресурсы России. Военные госпитали были заполнены, а булочные – пусты.
Политические трения достигали самой вершины пирамиды власти. Еще несколько лет назад, 16 декабря, Мура присутствовала на печально известном балу, который давал князь Феликс Юсупов во дворце на Мойке[12] и на котором сотни приглашенных из числа сливок петроградского общества ужинали и танцевали в бальном зале, в то время как в подвале убивали Распутина. Ввиду пагубного влияния на царя и царицу, которое, по мнению представителей знати, оказывал Распутин, его заманили во дворец в полночь, угостили отравленными пирожными и вином, а затем убийцы подвергли его жестокому насилию. В конечном счете дело было сделано. А тем временем на балу продолжали танцевать гости. Царская семья оплакивала потерю своего советчика, а разгневанная царица жаждала мести.
Бунтовские настроения носились в воздухе, но едва ли кто-нибудь – и меньше всех Мура – верил, что оно взорвется революцией. Это было больше чем привычный беспорядок, который веками был частью русской жизни. Время от времени волнения вспыхивали, но всегда утихали. Сторонница либеральных взглядов, Мура сочувствовала простому народу, но не настолько, чтобы самой тревожиться о нем. Возможно, в чем-то она была похожа на своего отца, но все-таки была другой.
С маленькой Таней на руках она повернулась к двум другим детям, которых няня вынимала из саней: четырехлетнего Павла нужно было вытащить из полости, а Кира – самая старшая из детей – грациозно выбралась сама. Кира была старше, чем брак ее матери, и ее происхождение было неясно: не по отцу, а по матери. Эта маленькая девочка была частью сложного запутанного клубка жизни, который Мура уже плела вокруг себя.
После смерти главы семьи достаток уменьшился, и Муру не отправили учиться в школу, как старших брата и сестру. Вся ее жизнь между двенадцатью и семнадцатью годами была связана с фамильным поместьем и открытой всем ветрам украинской степью, которая его окружала, – плоской равниной, казалось не имеющей конца и края и оживляемой лишь деревьями и – редко – куполом церкви.
Ее учили домашние учителя и гувернантки, но ближайшей подружкой была няня Мики, которая жила в их семье с тех пор, когда Муры еще на свете не было. Мики, или Маргарет Уилсон, была женщиной с характером – молодая, красивая, волевая и абсолютно преданная своим воспитанникам. Она также была женщиной с прошлым, которое сделало ее жизнь на родине невозможной.
Рожденная в Ливерпуле в 1864 г., Маргарет рано вышла замуж за ирландца, который прожил с ней достаточно долго, чтобы она родила ему сына, а затем ушел, чтобы принять участие в одном из восстаний, которые часто вспыхивали в Ирландии в 1880-х гг., – так называемой Ирландской войне, где его и убили. Маргарет, энергичная, чуждая условностей женщина, стала любовницей английского офицера-кавалериста, полковника Томаса Гонна, который служил в Ирландии и по возрасту годился ей в отцы. В июле 1886 г. она родила дочку Эйлин. И как будто по заведенному сценарию, спустя несколько месяцев полковник Гонн умер от тифа, и Маргарет снова осталась одна с ребенком – на этот раз позорно незаконнорожденным[13]. С того момента ее жизнь, вероятно, стала невыносимой, но в конечном счете помощь пришла, откуда не ждали.
В 1892 г. Игнатий Закревский приехал в Англию по делам. Он пришел в компанию англичан, которые были, как он, богатыми, знатными, с радикальными взглядами. Среди них была Мод Гонн – актриса, поддерживавшая стремление ирландского народа к независимости, любовница поэта Уильяма Батлера Йейтса. Она также была дочерью умершего полковника Томаса Гонна, что делало ее единокровной сестрой маленькой дочери Маргарет Эйлин, которой было в ту пору шесть лет. Мод помогала Маргарет содержать Эйлин с самого рождения (вопреки противодействию своего дяди – брата умершего полковника)[14].
11
Первую мировую войну называли в России по-разному. Иногда ее называли Второй Отечественной войной (первая – война с Наполеоном 1812 г.), но обычно – Отечественной или Великой Отечественной войной. Два последних названия также были в ходу в 1812 г. и снова возродились в 1941 г. и в настоящее время ассоциируются в основном со Второй мировой войной.