Очень плохая девочка
Даниил Курсовский
Очень плохая девочка
1
..Эта история началась в то время, когда Евгений был еще не преуспевающим молодым бизнесменом, а пятнадцатилетним подростком, озабоченным всем тем, чем обычно бывают озабочены подростки, то есть всевозможными фантазиями, мечтами, снами, иллюзиями, кратковременное спасение от которых, под журчание воды в ванной, ему приносила только правая рука… Само собой, если бы Евгений был не правшой, а левшой, то его спасительницей была бы рука левая…
Да здравствуют, кстати, наши руки!.. Они приносят нам столько.. Столько всевозможных благ, причем не только материальных, но и духовных!.. Некоторые молодые люди так привыкают к своим рукам, что продолжают засовывать в них то, что совсем большим мальчикам следует засовывать уже в другие… э… места… и не просто в силу разрешенного законодательством возраста, но также и в силу божественного разрешения плодиться и размножаться.
Каждому, однако – свое.
Так вот, в то самое время, когда Евгений был очень-очень озабоченным подростком, его мучили не только обычные, но и очень необычные фантазии, о которых он под страхом смерти не стал бы рассказывать даже самым близким людям.
Дело в том, что время от времени, то во сне, а то и наяву, Евгений грезил о том, что он уже вовсе даже не Евгений, а Евгения… Нет, скорее даже не грезил, а эта греза, эта удивительная фантазия время от времени сама овладевала им.
Стоял Евгений, допустим, в ванной, под благословенными струями теплого душа, запрокинув голову, полузакрыв глаза и глубоко вздыхая под отзвук ушедшего оргазма, в то время как его еще недавно вздыбленное копье уже вновь расслабленно повисало между ног, так же, как и хорошо потрудивашаяся правая рука вдоль правого бедра… и вдруг как-то само собой наплывало на него это особенное ощущение… Это особенное, это совсем особенное ощущение…
Евгению вдруг начинало казаться, что бедра его становятся круглее и шире, попа делается пышной и, одновременно упругой, главное мужское достояние бесследно исчезает, заменившись чувственными губами, прикрывающими вход во влажную юную пещерку, талия делается узкой, а девичьи груди наливаются молодыми яблочками так, что их остренькие соски задорно смотрят вперед и вверх!..
«Ах!» – тихо и протяжно вздыхал в такие моменты Евгений… То есть уже воображенная Евгения… И хотелось ей наклониться, выгнув спинку, опираясь руками о края ванны и подставляя себя кому-то очень желанному, так подставляя, чтоб горячее и крепкое достояние этого «кого-то» вошло ей в ту самую, мечтающую о госте, пещерку, уже рыхлую и полную живительных соков, и чтобы этот «кто-то» подхватил Евгению сильными руками под бедра и начал двигаться в ней мощно и сладко, с каждым разом все сильнее и сильнее, так, чтобы их обоих в положенный момент настиг такой невероятный оргазм, какого ни в жизнь не достичь усилиями даже самой умелой и чуткой руки!..
Но тут же эта странная, эта запретная греза уходила, и Евгению делалось ужасно стыдно, ужасно стыдно перед самим собой, и он, краснея, как рак, начинал судорожно ощупывать сам себя, с облегчением обнаруживая, что все его ценности находятся на месте, а все девичьи прелести, наоборот, бесследно исчезли, поскольку их ведь и не было на самом деле.
Иногда эта же греза настигала его в постели, ночью, перед тем как заснуть, или утром, на грани сна и пробуждения, в тот самый момент, когда его умелая правая рука как бы сама собой вновь начинала гладить его тело в сокровенных местах, тело, совершенно доступное ей потому, что спал Евгений всегда совершенно голым, и левая рука едва успевала вытащить из-под матраца и расстелить загодя приготовленную чистую тряпицу, чтоб не смущать его маму странными пятнами на простыне… И вот, когда на тряпице расплывались последние капли, и последняя волна оргазма вновь угасала, мечтательного подростка вновь настигала та же самая греза…
И Евгений, с тихим стоном перевалившись с левого бока на спину, вдруг непроизвольно разводил ноги, сгибал их в коленях, и самому себе опять казался Евгенией.. Вновь воображенная пещерка Евгении наполнялась трепетным соком, и становилась рыхлой и манящей, и вновь желанный «кто-то», протяжно и глубоко дыша, нависал над юной прелестницей, и, бережно введя в нее свое копье, постепенно начинал двигаться все сильнее и сильнее, все жарче и жарче, так, что Евгения в такт его движениям и вздохам начинала стонать, двигаясь ему навстречу, в предвкушении и ожидании сладостного мощного оргазма, наступающего одновременно у обоих…