– Значит, это вы воспитывали дочерей лорда Квадриша?
– Да, сэр, – кротко произнесла я.
– Напомните, пожалуйста, – продолжил он с неожиданной язвительностью. – Которая из них сбежала с сыном дворецкого, не дождавшись своего совершеннолетия?
Хм, а ведь он не похож на тех, кто интересуется сплетнями… Хотя что это я. Наверняка наводил обо мне справки. То есть не обо мне, конечно, а о настоящей Агате…
– Старшая, сэр, – ответила я и выпрямила спину еще сильнее, будто вдобавок к уже имеющемуся в организме колу проглотила еще и кочергу. – Именно после этого случая лорд Квадриш пригласил меня на должность гувернантки к младшим девочкам.
– И почему же именно вас, особу юную и на тот момент совсем еще неопытную?
– Полагаю, лорд сам изложил все в…
– Лорд изложил несколько тоскливых банальностей, которые принято писать в подобных случаях, – резко оборвал меня Линдехолл. – Уверен, действительность была несколько более яркой.
Он сложил руки на груди и откинулся на спинку роскошного кожаного кресла, явно ожидая ответа. И было понятно, что рассказ о том, что столичного лорда впечатлили мои успехи в богословии, истории и парочке мертвых языков, его не удовлетворят. Он ждал увлекательную историю.
Только вот никакой истории у меня не было. Ни лорда Квадриша, ни его дочерей я в глаза не видела.
– Лорд Квадриш считал, что его дочери имеют характер слишком горячий, словно пунш… – неуверенно начала я. – Такой напиток следует разбавлять водой, холодной и пресной.
– И он не нашел никого более пресного, чем вы, – усмехнулся мой наниматель, скользнув глазами по гладко убранным волосам и более чем скромному платью.
Прозвучало почти оскорбительно. Только я не собиралась вестись на провокации…
– Он предположил, что я смогу оказать нужное влияние на юных леди, – со всей возможной деликатностью сказала я.
– И вы оказали? – он насмешливо приподнял бровь.
– Я неустанно подавала пример, демонстрируя силу духа, которую дает нам смирение, – с достоинством произнесла я.
Полагаю, настоящая Агата сказала бы что-то в этом роде и состроила бы такую же физиономию.
– Иными словами, вы довели бедных девиц до полной апатии своими нравоучениями, нудными занятиями и постоянной зубрежкой?
– Вы можете смеяться надо моими методами, – с не меньшим достоинством произнесла я. – Но уверена, вы больше не услышите недостойных сплетен ни об одной из юных леди Квадриш!
“Кем бы они ни были” – добавила про себя.
Он кивнул. Видимо, я была в достаточной степени убедительна.
– Тогда последний вопрос… – мой наниматель выдернул из лежащей перед ним папки один лист, и у меня похолодели руки.
Мой портрет!
Точнее, портрет настоящей Агаты Сильвант, имеющий со мной лишь отдаленное сходство. Пришлось немало потрудиться, чтобы добиться максимального соответствия. Неужели даже перекраска волос не помогла? Иначе почему бы Линдехолл стал так настороженно переводить взгляд с него на меня?
– Слушаю вас, сэр, – произнесла я еле слышно, пытаясь при этом одновременно пониже опустить голову и не потерять при этом воображаемую кочергу, которая заставляет меня держаться как леди.
– Чем вы так рассердили художника, что он решился изобразить вас так… дурно?
И всего-то?
– Боюсь, он не оценил моих высказываний о современном искусстве, – ответила я, в надежде, что лорд не заметил моего облегченного выдоха.
– Иными словами, вы достали и его, – констатировал хозяин дома. – Что ж, возможно, мне стоит познакомить вас с дочерью.
Глава 2
Неужели все прошло гладко? Сердце радостно стукнуло.
– Буду рада. Уверена, юная леди Линдехолл – чудная девочка и мы быстро найдем общий язык, – произнесла я, стараясь улыбаться не слишком широко.
Если уж этому семейству нужна самая чопорная гувернантка в мире, клянусь, не дам ни уголкам моего рта, ни кончику мизинца выйти за рамки, установленные этикетом. Буду святее всех святых.
– Вы подобрали правильное слово. Моя дочь на самом деле совершенно чудная юная особа, – сказал он безо всякого оттенка отцовской гордости в голосе. Скорее уж, я бы назвала его тон озабоченным. – Именно поэтому есть одно важное условие.
Он поднялся из кресла (надо же, какой высокий!), подошел к двери, провернул в замке ключ, вынул его и демонстративно сжал в кулаке. Мы оказались заперты в его кабинете.
У меня сжался желудок, а сердце будто застыло.