Он подмигнул и сделал пару глотков виски.
Я как ненормальная уставилась на его шею, крепкую, смуглую. Он даже пил так, что в голову лезли непристойности. И эти руки его, ухоженные, не знающие тяжёлого труда, без мозолей, и в то же время сильные, такие… очень мужские руки с проступающими венами.
Это хорошо, что руки у него красивые. По крайней мере, прикосновения таких рук не будут вызывать неприязнь, а даже наоборот. И всё же очень жаль, что он хастлер. Мог бы быть… эх…
— А вам нравится… ваша работа? — тактично спросила я.
— Мне? Моя работа? — переспросил он с ноткой недоумения.
Наверное, не принято у них тратить время на разговоры за жизнь. Но меня снедала досада, что такой, как сказала Лёлька, «шикарный экземпляр» занимается подобным ремеслом.
— Ну… — усмехнулся он. — Всякое бывает, но, в общем-то, нравится. Иначе я бы занимался чем-то другим.
— Так вы энтузиаст своего дела? — спросила я с лёгким разочарованием. Нет, я бы ещё поняла, если б он остро нуждался, а то ведь, поглядите, нравится ему. Развратник!
— Ну я бы так не сказал. Всё же мне неплохо платят.
— О да! — хмыкнула я, окончательно потеряв к нему уважение. Впрочем, для нашего дела уважение ни к чему. Даже наоборот так лучше — стесняться меньше буду.
Я залпом опустошила бокал и спросила в лоб:
— Ну раз так, может, не будем ходить вокруг да около? Зачем время терять? Надеюсь, вы номер неподалеку сняли?
Он скосил на меня оторопелый взгляд, сморгнул. Что не так? Я слишком форсирую события? Или что?
Но он, покачав головой каким-то своим мыслям, снова улыбнулся.
— Неподалеку. Через дорогу. В «Саене».
— Отлично. Ну что, идём? — деловито продолжила я.
Он снова завис на мгновение, даже вскинул брови в лёгком изумлении, но, коротко рассмеявшись, сказал:
— Что ж, почему бы и нет?
***
Однако запросы у этого жиголо не самые скромные.
Взять хотя бы номер — до чего же роскошный сьют он снял! Две огромные, ну просто огромнейшие комнаты. Одна — вроде как кабинет. Вторая — спальня. Но вся моя квартира поместится в эту спальню.
Видимо, раскошелиться мне придётся по полной программе. Ну и ладно. И так всю жизнь коплю да экономлю. Хоть раз почувствую себя королевой.
— Я в душ! — объявила я и заскочила в просторную ванную комнату, отделанную чёрным мрамором.
Сначала набила Лёльке сообщение — мы так с ней договорились.
«Я в номере. Тут шикарно. Но я не знаю, что делать дальше… как себя вести…»
Она в ответ настрочила мне несколько ободряющих посланий:
«Успокойся. Не думай ни о чём. Он всё сделает сам».
«Ты молодец»
«Расслабься и получай удовольствие… ну как на массаже»
«И не стесняйся ему говорить, как ты любишь».
Да я никак не люблю! Что там можно любить? Любые мысли о сексе у меня прочно связаны со Славиком, ведь он был мой первый и последний… во всяком случае до сегодняшнего дня. И ничего приятного, хоть убей, я в этом вспомнить не могу. Это была просто супружеская повинность, и откуда такой ажиотаж вокруг секса — не понимаю. И зачем те женщины готовы за это ещё и платить — не понимаю вдвойне. Хотя я же тоже буду платить… докатилась.
Однако что толку стенать, раз надо — значит, надо. К тому же, мне вон какой красавчик достался. С таким, по крайней мере, противно не будет.
22
Спустя полчаса я вышла из душа, завёрнутая в белый махровый халат до пят. Илья сидел в кожаном кресле, вольготно закинув ногу на ногу, и цедил что-то из бокала.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Илья. — Тут неплохой бар.
— Нет, мне, пожалуй, на сегодня достаточно, — отказалась я и, встав рядом с широченной кроватью, сообщила: — Ну, всё, я готова. Можем начинать.
Он отчего-то закашлялся, но бокал отставил.
— А ты… интересная, — усмехнувшись, произнёс, поднялся с кресла и шагнул ко мне.
А мне вдруг стало страшно. Я почти запаниковала. Боже, ведь придётся снимать халат, а меня голой никто никогда не видел, ну кроме Славика. А то было шесть лет назад.
Надо было всё же выпить, когда Илья предлагал. Сейчас бы не тряслась так. Хорошо хоть, по совету Лёльки, подготовилась, депиляцию сделала, бельё купила эротичное, красное, полупрозрачное.
Боже, ну почему меня так трясёт? Аж руки ходуном ходят. Как это унять?
Илья неторопливо приближался и смотрел, гад, насмешливо, чуть склонив голову набок и заложив руки в карманы. Он видит, что я трясусь? Догадывается, что я отчаянно трушу? В любом случае он не имеет никакого права смотреть на меня насмешливо! Он должен руки мне целовать, стараться сделать приятное и всё такое. Лёлька же обещала!