Извиниться я не успела. Едва присела на краешек стула, как он ледяным тоном произнёс:
— Ксения Андреевна, я считаю, что вы нам не подходите.
Вот такого заявления я никак не ожидала. У меня аж дар речи на несколько секунд пропал.
— Я уверен, вы сумеете найти применение вашим… способностям где-нибудь ещё. Но в моей команде вам не место.
— Я не поняла, вы что же, уволить меня хотите? — хлопая глазами, вымолвила я наконец.
— Я предлагаю вам написать заявление по собственному желанию.
— С какой стати я должна писать заявление? — возмутилась я. — За что вы так со мной? Вы боитесь, что я кому-то расскажу про…
— Так! — пресёк он меня. — Я уже пояснил вам, что собираюсь создать команду из тех, кто действительно умеет работать. А ваши… хм… умения здесь больше не понадобятся.
— Да что вы знаете про мои умения?!
— Ну кое-что знаю, — откинулся он на спинку кресла, руки скрестил на груди и смерил таким взглядом, словно презирает меня.
— Вот вы подлец! — вспыхнула я и поднялась, чтобы тоже на него посмотреть сверху вниз. — Какое право вы имеете меня увольнять, да ещё по такой причине? Извините, но я вас не насиловала. Не особо вы упирались.
Может, стоило притормозить, вспомнить ещё одно непреложное офисное правило «босс всегда прав», но меня уже понесло:
— Ну подумаешь, приняла вас за хастлера. Вы же сами заявились в клуб, где одни жиголо. Откуда я знала, что вы пришли просто посмотреть? Так к чему изображать оскорблённое достоинство? И можете не переживать, от меня об этом никто не узнает.
— В какой клуб? — переспросил он.
— В клуб, где дамы покупают мужчин. На ночь. Если вам так понятнее, — сказала и сама тут же зарделась. Как же цинично прозвучали мои слова! Самой стыдно стало.
Теперь он смотрел на меня почти с ужасом. Наверное, думает, что я туда хожу регулярно, как в магазин.
— Вы не имеете права меня увольнять, — густо краснея, всё же продолжила я. — Это незаконно. А если уволите — я подам в суд и выиграю.
С минуту он буравил меня кипящим взглядом, но потом с неожиданным спокойствием произнёс:
— Я предложил вам написать по собственному, чтобы вы могли сохранить лицо и без проблем найти другую работу. Но раз вы так заговорили, что ж… будем действовать по закону. Одно нарушение уже имеется. Так что завтра утром жду от вас объяснительную по поводу вашего опоздания.
31
Спорить с ним бесполезно, поняла я. Сейчас Крамер даже не услышит никакие доводы рассудка. Хоть он и тысячу раз неправ, всё равно будет гнуть своё.
Я попыталась показать взглядом всё, что о нём думаю, и, не говоря больше ни слова, гордо вышла из кабинета.
Гордости моей хватило ещё на пять минут — пока спускалась в свою каморку. А там, заперев за собой дверь, сразу же раскисла. Даже немного всплакнула от обиды.
Вот за что он так со мной? Неужели его так сильно зацепила моя оплошность? Ну это же ерунда! Какое-то глупое мальчишество! Работа есть работа и примешивать к делам личное — верх непрофессионализма. Ах, чёрт надо было вот эту фразу всё-таки ему сказать…
И что теперь получается? Он будет всё время так цепляться, придираться и выискивать любые причины, чтобы меня выжить?
Я же не вытерплю такого отношения. Это я только на словах храбрилась, а сама-то знаю, что тягаться с ним — только нервы себе трепать. Силы и возможности у нас неравны.
Может, пойти к директору и рассказать Павлу Сергеевичу, что Крамер меня притесняет? Да нет. Он ведь спросит о причинах? И что тут скажешь? Я скорее умру, чем позволю такой правде просочиться. Да и просто ябедничать как-то недостойно.
Повздыхав, я решила, что всё же лучшая стратегия в моём случае — это показать ему, как он неправ. Буду просто работать в обычном режиме. И больше не дам ему ни единого повода придраться.
Уходя с работы, я снова встретила Крамера. Он стоял на крыльце с Павлом Сергеевичем.
— Значит, вы сейчас в автосалон? — спросил директор.
— Да, совершенно не переношу общественный транспорт, а с такси могут быть накладки.
— Так вам, Илья Сергеевич, по должности положен служебный автомобиль с водителем.
— Да я привык сам…
Тут оба оглянулись на шум, увидели меня. Крамер тотчас осёкся и сразу помрачнел. Я хоть и не смотрела на него, но чувствовала, что он буквально придавил меня взглядом. А я сделала вид, что в упор его не замечаю, улыбнулась на прощанье только директору и припустила на остановку.
Надо же, какой чистоплюй! В общественном транспорте ездить он, видите ли, не может. Тоже мне — барин. А я вот могу и езжу…