— Ёкаи? — это было единственное слово, которое незнакомая женщина уловила из их разговора. — Люди, здесь ёкаи, прячьтесь!
Она так громко кричала и повторяла это, что подняла панику.
— Мы тэнгу! — Сота пытался перекричать её. — Мы не нападаем на людей!
Но люди его не слушали, как он ни пытался их успокоить. Непослушные дети швыряли в них камни и бежали прятаться за матерями, некоторые мужчины взяли в руки вилы и лопаты и начали угрожать.
— Уходим отсюда, — решил Хибики, заметив их враждебность.
— Я же говорила, — насмешливо произнёс знакомый женский голос откуда-то сверху за спиной. Хару застыл на месте, холодок пробежался по спине, хорошее настроение улетучилось. Дрожащие руки сжались в кулаки, он упрямо смотрел перед собой, не решаясь обернуться, хотя подозревал, что на крыше одного из домов увидит жрицу.
Хару промолчал и упрямо пошёл вперёд, стараясь выкинуть прекрасные золотистые глаза цвета ямабуки из головы. За ними возникали жуткие картины пережитого прошлой ночью, разорванный на части старый монах, окровавленные руки и шея Акико, дикий хищный взгляд и длинные острые клыки. Хару не хотел возвращаться в прошлую ночь, лучше бы она осталась ужасным кошмаром, иллюзией, а не реальным прошлым.
Хибики бросил на Акико сердитый взгляд, но почти сразу отвернулся и поторопился за белым тэнгу, в то время как Сота встал и скрестил руки, вызывающе глядя на незваную девушку.
— Что тебе надо от нашего молодого господина? — бросил он, вскинув подбородок, вытянул перед собой руки и наглядно хрустнул пальцами.
Хару застыл на месте и свёл брови, но оборачиваться не спешил, Хибики молча встал рядом и погрозил Соте, покивал головой в сторону молодого господина, изо всех сил намекая, что лучше убираться отсюда. Мужики с вилами пока не нападали, но не стали бы вечно стоять на месте.
Девушка задумчиво изогнула брови, проехалась по крыше и ловко спрыгнула на землю. Люди и её напрягали, поэтому она отошла от них подальше и собралась приблизиться к Хару, однако Сота сжал её плечо рукой.
— Он не хочет тебя видеть.
Ростом она была ниже его на голову с лишним, если не на две, и со стороны казалось, что Сота угрожает маленькой хрупкой девушке. Вот только эта хрупкая девушка прошлой ночью жестоко убила старого монаха, поэтому Хару не собирался ни вмешиваться, ни даже оборачиваться.
— Не тебе решать, — нахмурилась Акико. — Пусть твой господин сам мне об этом скажет.
Она впилась в его запястье своими острыми ногтями, отчего тёмный тэнгу зашипел, но не сдался, а перехватил её руку своей другой. На лице Хару отразилась буря эмоций, начиная от страха и печали и заканчивая болью и ненавистью. Он закрыл глаза и сделал шаг вперёд, набрался уверенности, поднял голову и пошёл дальше уже увереннее.
— Хару! — растерялась Акико, совсем не ожидавшая такого. — Хару, подожди!
Она расслабила пальцы и перестала впиваться в кожу Соты, чем тот и воспользовался. Ловко перехватив запястья Акико, он поднял её руки и постарался держаться подальше от её клыков.
— Проваливай, — прорычал тёмный тэнгу, защищавший своего молодого господина.
Люди не спешили вмешиваться, не уверенные, была девушка человеком или же одним из ёкаев.
— Хару, постой! Почему ты уходишь? — растерянно звала его Акико. — Ты злишься на меня?
Но тот не остановился и не обернулся.
— Сота, оставь её, уходим, — было единственным, что он сказал. Хотя он и не видел, что именно делал его друг, всё равно проверять не собирался.
Перед глазами вновь всплывали картины прошлой ночи, в горле встал ком. Хару пытался отогнать ужасные воспоминания, сжал руку в кулак и поднёс к груди. Нахмурился, как будто сейчас расплачется, и всё-таки остановился. Хибики смотрел на него сочувствующе.
— Хару! — вновь позвала Акико, вырываясь из лап Соты. Она изогнулась и толкнула его ногой в грудь, а сама помчалась к Хару и Хибики.
— Что тебе от меня нужно? — крикнул он плаксивым голосом, который как будто сейчас сорвётся.
Акико встревоженно замерла на месте, но почти сразу опомнилась и уже медленнее приблизилась к своему знакомому.
— Почему ты так относишься ко мне? Что я сделала?
Тело Хару содрогнулось от дрожи. Киноварно-красные глаза, в которых сверкали искры гнева, смирили Акико полным ненависти взглядом. Сейчас он напоминал злящегося отца.
— А ты как считаешь? По-твоему, ты не сделала ничего плохого? — искренне недоумевал Хару. — Ты жестоко убила человека, Акико.
Её имя он выплюнул так, как будто ему отраву налили.
На мгновение она показалось растерянной, но вскоре вскинула голову и сделала шаг. Хибики и Сота тоже приблизились, в случае чего готовые защищать молодого господина.
— Ты хоть знаешь, кем был этот человек? — прошипела она сквозь зубы. — Знаешь, как он мучил других? Сколько погибло из-за него?
— Меня не волнует, чем монах Цуёши занимался в прошлом, — сердитый Хару уже не напоминал неопытного наивного птенца. — Я видел, как ты жестоко, — он вдруг запнулся и с отвращением качнул головой, отгоняя воспоминания прочь, — растерзала его.
Последние слова, наполненные горечью, прозвучали совсем тихо.
Её губы вдруг растянулись в улыбке, Акико громко засмеялась, чем напугала людей. Тэнгу тоже стало не по себе.
— Зато меня волнует. Хару, он убил мою мать… сначала мучил её, издевался, рвал её тело на части… растоптал моих братьев и сестёр у меня на глазах… а меня, совсем маленькую и слабую, запер в чёртовом храме и мучил всю мою жизнь. Но я уже не тот запуганный ребёнок. Я выросла и отомстила ему. Хару, ты считаешь, я не права? — поток слов лился из её рта, вначале она запиналась и всхлипывала, но затем её речь переполнил гнев и ненависть, Хару ни слова не успел вставить, как она продолжила: — Ты так печёшься о своей семье, хочешь с ними жить вечно, а у меня из родных никого не осталось. По вине этого ужасного человека. Хару, он заслужил смерть.
От её рассказа сердце белого тэнгу начало таять, он уже не мог испытывать к ней ненависть, но и прощать не был готов.
— Тебе не стоило так мучить его, — в итоге сказал он и опустил голову. — Будь лучше него.
— Что было — то было, — вмешался Сота и схватил Хару и Хибики за руки. — Разобрались, а теперь давайте разойдёмся.
Он попытался увести друзей прочь отсюда, но девушка с золотистыми глазами не отставала, а тоже схватила белого тэнгу за руку.
— Хару, прости, что напугала тебя, — виновато сказала она и опустила голову. — Я всю жизнь жила лишь мыслями о мести и не подумала о тебе.
Несмотря на сильную хватку Соты и его попыток уйти с друзьями, Хару остановился и посмотрел на несчастную жрицу, которую теперь даже жалел.
— Хорошо, а теперь отпусти меня и прощай, — ответил он, понадеявшись покончить с этим и со временем забыть прошлую ночь как жуткий кошмар.
— Я помогу вам найти Асахи, — тут же вспомнила Акико, сильнее впиваясь пальцами в рукав Хару.
— Мне не нужна помощь убийцы, — мрачно ответил он и отвернулся.
Хару не хотел обижать Акико, но и странствовать с ней не намеревался. Кто знает, на что ещё она способна и не пострадают ли его друзья.
— Ему не нужна помощь убийцы, — повторил Сота и смирил жрицу сердитым взглядом.
— Хару, пожалуйста, — Акико носом уткнулась в его руку. — Мне больше некуда идти, у меня ничего не осталось.
— Если ты всю жизнь в храме была заперта, то откуда знаешь дорогу? — вмешался Хибики и с подозрением пригляделся к ней.
— Точно-точно! — поддакнул Сота. — Неужто хочешь завести нас куда-то и тоже убить?
— Хару! — отчаялась Акико.
А белый тэнгу жалел её…
В его голове сейчас творился хаос, вчерашнее убийство перемешалось с её рассказом. Хару поверить не мог, чтобы монах Цуёши, показавшийся ему добрым стариком, мог жестоко убить мать и детей, оставив в живых одну девочку. Но Хару и от Акико не ожидал такой подлости. Он подозревал, что в этом мире существа, будь то люди или ёкаи, могут оказаться не теми, за кого себя выдают.