Импульсивная, громогласная и экспрессивная, Анжела была видна, слышна и осязаема в радиусе 500 метров вокруг. Рядом с ней невозможно было остаться незамеченной, будь ты хоть трижды серой мышью в шапке-невидимке набекрень. Стороннему наблюдателю хватало буквально нескольких секунд примагниченного невероятным зрелищем взгляда, чтобы оценить масштабы бедствия и степень опасности объекта под названием Анжела. А потом случайный человек переводил взгляд на камикадзе, вполне себе мирно сосуществующего с тайфуном, громом, смерчем, цунами, молнией и метеоритным дождем в одном флаконе. И столько было в этих глазах… удивления, сочувствия, интереса, неподдельного испуга и злорадной радости (хорошо, что у меня этого нет)!
А ты продолжал оставаться под градом словесных пуль, лавиной разномастных эмоций, камнепадом дружеских тумаков (надо признать, достаточно болезненных), несокрушимым напором лозунгов и аксиом сомнительного свойства, походящим по ощущениям на струю брандспойта.
– Да ты меня не слушаешь! Я тебе что – радио?!? – вот теперь лицо подруги больше напоминало морду бобра, только что выигравшего соцсоревнование по строительству плотин и понимающего, что последний кубометр древесины был явно лишним.
– Я тебя слышу. Не шторми.
И это было истинной правдой. Задумавшись, я ловила многоголосие мыслей. Но поверх всей какофонии децибелов истинным набатом била звуковая волна рассказа Желики. Попробуй тут не слышать.
– Врешь ведь! Ну-ка повтори, что я только что сказала, – и меня качнуло от легкого шлепка подруги по плечу. «Бобер» явно напрягся и внушительно икнул.
– Пожалуйста! Я даже не представляю себе, какой он нежный, добрый и заботливый. Он командировочный из Е-бурга. Счастливый обладатель штампа о регистрации брака и троих чудесных детей. Ты вся в нирване и в синяках, ибо страстный интим в неприспособленных для этого местах заводит и калечит.
– Я не так говорила, – «бобер» обиженно поводил носом и пожевал губами. – Вот делай после этого добрые дела! Ты сама себе все испортила!
– Извини, дорогая! Ты лишишь меня сладкого, и мне придется делать себе на рассвете харакири?!?
– Можешь не делать! Живи себе дальше синим чулком, мхом обрастай! Я ж тебе рассказываю, как мужика с ума свести, доставить ему несказанное удовольствие. Я таки-и-и-ие приемчики испробовала – у него уши в трубочку сворачивались! – «бобер» явно опухал на глазах от обладания невиданными секретами, не допуская даже мысли, что слушателям давно открыты гораздо более обширные тайны, причем, уже давно.
Да простит меня Бог и Анжела, сдержаться не смогла. Я хохотала так, что слезы градом катились из глаз. И никакие грозные окрики и болезненные тычки не могли меня остановить. Желика наливалась грозным негодованием прямо на глазах. «Бобер» лопнул и на его месте материализовался дикий огнедышащий дракон, он расправил крылья и рявкнул:
– А будешь ржать, больше вообще ничего не скажу, так и помрешь старой девой!
Воздуха уже не хватало, живот и скулы свело судорогой, но после этой фразы новый приступ безудержного смеха просто скрутил меня. Сверху сыпались удары и острые клинки злословия, но остановиться было невозможно. Интересно, в истории человечества были зарегистрированы случаи скоропостижной смерти от смеха? Если нет, то мой эпизод грозил стать первым.
Спустя минут пять я смогла, наконец-то, вдохнуть воздуха и, утирая слёзы, взглянула на Желу. Разъяренная фурия, гневная гарпия, несокрушимая гаргулья, карающая амазонка и мать всех монстров – Эхидна. Сейчас она откусит мне нос, или ухо…. Жуть. Надо было срочно искать пути к примирению. Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Ани, ты серьезно?!?
– А ты считаешь – это смешно!? Для тебя же стараюсь, наступаю на горло собственной стыдливости, вывешиваю на показ интимное! Дура неблагодарная!
– Так, подожди. Я – дура благодарная, – спешно успела я перебить обличающего оратора. – Только весь вопрос – за что?
– Как это – за что? За то, что ты теперь сможешь окрутить любого мужика. Дать ему то, что другие женщины не в состоянии. Да от такого секса никакой мужчина никогда не откажется, если он не импотент. Но импотентами мы сами не интересуемся…. Так что, подруга, открывай глаза и уши. Учись, пока у меня есть желание учить, а не увеселяйся почем зря. Не знала, что эта тема может довести тебя до нервной истерики. Ты так закомплексована? Мы будем с этим работать.
Вот так. Обескураживающая фатальная уверенность в том, что чужой опыт беднее, бледнее и неказистее каждого отдельного мелкого эпизода Анжелиной личной и интимной жизни.