Продолжаю собирать пенопласт, мир вокруг так интересен, многомерен, например, оказывается, поразительной красотой обладают осколки кирпичей на дороге. Некоторые треснуты, некоторые нет. Некоторые целые другие нет. Бумажки, грязь, пух, трамвайный билетик плывет по воздуху и попадает на ветку дерева. Через час резкий инопланетный свет с неба смягчают прозрачные перистые облака, около стены завода в пульсирующем стеклянном воздухе вьются мошки, садятся на сизые пятна помета птиц, или на бежевые, от собак и кошек. Все имеет свое место. Оцинкованную помятую сетку забора сотрясает теплый ветер, это спугивает мошек, уносится билетик с дерева, крошка от пенопласта осыпает меня, и я закрываю глаза...
Когда я открываю их, на небе уже другие облака украли солнце, и мир чуть посуровел. Радость во мне тоже тухла, ее место занимало равнодушие и излишняя расслабленность. Движения замедлились, я волочил полистирол на помойку отстраненно от него. Уже не рождалась радость от работы, она надоела мне. Паутинки и кирпичи не интересовали. То, что только миг назад имело смысл, стало бессмысленным. Трещины как трещины..Помет..Фууу! Дерьмо мира!!! Мне захотелось упасть около забора на пыльную траву и посмотреть в небо. Покурить и помечтать о чем-то, не имеющем отношения к осознанию себя. Надоело! Но естественно этого нельзя сделать.
И посему я только украдкой делаю десять быстрых затяжек стоя позади цеха. Мои ботинки испачканы мазутом, роба покрыта пылью и пальцы черные от грязного пенопласта, почему-то воняющего саньем...Черт! Свобода исчезла, думаю, как ее вернуть, но жизнь сама дает ее мне. «Лакс», подходит мой непосредственный начальник, ответственный за полистирольную линию, на которой я и работаю. «Давай бросай эту ерунду, кубы будем варить». Я подхожу к Жене, и мы вместе насыпаем в большие чугунные формы полистироловую крошку...
Я не совсем внимательно это делаю, лопатка, которой надо ровнять, распределять крошку по форме, дергается в сторону и Женя орет: «Осел ебучий, опять тупишь? Учти, мне не нужен такой напарник, который все время тупит». Еще бы я был невнимателен, ведь я подумал о бабочке, которую видел на подоконнике. Она совсем сгнила, и от нее остался только черноватый пух с разноцветными разводами…
Швыряю взгляд за окно, тучи ушли. Неправильно и медленно закручиваю гайки, которыми стягивается форма перед варкой пенопласта. К черту формы, меня завораживает вращение компакт-диска солнца, что хотят сказать мне солнечные дорожки, проникающие в цех? «Бля, Макс, куда ты смотришь? У нас времени мало», под ухо кричит Женя. Его маленькие черные глаза зло смотрят на меня. В них желание дать мне по морде!!
Подходит начальник. «Женя, не ори так на него. Все люди разные, по разному въезжают во все. Наверное, у него склад ума другой, ему все понять надо. Не сразу». У тебя какое образование»? Обращается он уже ко мне. «Ну...Гуманитарное», мнусь я, боясь сказать правду. «Театральное», отвечает за меня начальник, вертя в руках фломастер и странно улыбаясь. Я вздрагиваю. «Э-э, ну не важно». «Не надо стесняться своего образования». Кидает Женя. «Ну да, театральное». «ПОниМАешь Женя, вот виДишь..Театральное..Он Может, способен такие вещи понимать, до каких мы никогда не додумаемся. А ты соответственно, те, которые ему трудно понять». «Ну, да, я не технический человек Женя. Понимаешь? Ты может с самого рождения в технике копался, а я нет. Вот и трудно! Ну не технарь я не технарь. Но я стараюсь, понимаешь? Делаю, что могу»! Возбужденно говорю я.
«Вот, он сможет Женя. Я посмотрел, как он работал последнюю неделю и вижу, что с ним можно работать. ТЫ же умный человек Лакс. Правда». «Да», мрачно отвечаю я. «Ну, теперь работайте», начальник уходит, на губах у него еще более странная улыбка. «Черт бы тебя подрал, психолог хренов! Знаешь как заставить людей работать на все сто! Теперь, после того что ты сказал, мне нельзя будет позволить ни единого «ляпуса». А то Женя мигом ткнет мне в глаза моим образованием! Мол, нужны ли нам тут такие, вот, долго въезжающие»!! Я резко сжимаюсь, собираюсь, нет мыслей о мире. Есть только работа! Работаю и осознаю каждое действие!
Куб сварился, мы вынимаем его, несем на склад, я прижимаю его к себе, он такой влажный и горячий и пахнет так вкусно, жареным попкорном! Ставим. Следующий. Сыпем. Закручиваем. Варим. Выносим. Опять тот же цикл. И так без конца, много часов, пот течет по лицу, ноги ноют, руки кричат от боли а в сердце любовь..К Жене..К кубу..К ним, в цехе...Ведь все это часть совершенствования...И, кстати..Если все люди часть бога, значит, когда они с тобой говорят, с тобой через них говорит бог. А если они плохо о тебе говорят, то это он недоволен. Женя орал на мой тупизм, следовательно, бог хотел, чтобы я не рассеивал ум в образах мира, по крайней мере, сейчас, а осознал работу....
Компакт диск солнца отыграл практически все свои дорожки, их осталось совсем мало..И вот вечер..Краткий перекур, начальник вновь подходит ко мне. «Зайди ко мне, когда докуришь». Я захожу в его каморку и, садясь на краешек стула, замираю в напряжении. Что он скажет? «Лаксушка», постукивает он по углу стола. «Понимаешь. Я тут изучил про всех все. Я знаю жизнь каждого. Что у них в семье, какие у них проблемы. Горести. Радости. Только про тебя я не знаю ничего, ты у меня темная лошадка. Я бы хотел знать, чем ты живешь после работы. Чем занимаешься». «Щас еще, размечтался», усмехнулся я про себя, внешне тоже улыбнувшись. Начальник заметил мою реакцию. «Не думай. Я не хочу вмешиваться в твою личную жизнь. Ты можешь делать, что хочешь. Но вот ты у меня деньги занимал, я слышал, что ты на дискотеку тут ходил. Может, ты их не так рассчитываешь»? «Нет, нормально», посмотрел я ему в глаза, пытаясь понять настоящий ход его мыслей.
«Я только знаю, что у тебя есть девушка. Что ты хотел бы с ней жить. И потому тебе нужно больше денег. Ей сколько лет»? «Ага, какой он хитрый. Думает, что я тут начну рассуждать о нашей с ней жизни. Наших проблемах, вообще моих проблемах. Ха, но я узнаю этот психологический прием. Если знаешь все о человеке, ты можешь им управлять. Надавливать на его слабости. Осознав его проблемы, ты своим участием к его делам можешь потом создавать ситуацию, когда он становится тебе обязан, из-за хорошего отношения, и уже потому лучше работает. Чтоб оправдать хорошее отношение. А ведь в принципе что оно? Пустой звук!! Пара добрых фраз». «Вот тебе номер моего телефона. Если что, я тебе всегда помогу. И насчет если выйти не сможешь и так, по жизни». «Ох, какой ты хитрый. Ох. Зря я ему даже про нее сказал и что мне нужны деньги на квартиру. Уже дает повод к управлению мной!! Нет, не выйдет»! «А ее родители к этому как относятся»? Спрашивает он, изучая меня как мышь под микроскопом. «Так. Средне», осторожно отвечаю я. «Ну ладно иди».
Я выхожу и иду во двор, где в тенечке курит Женя. Сейчас 6.30, осталась только наша «полистироловая» смена, а значит Димы-Цыпленка, сразу бы снявшего 10% зарплаты за перекур, нет. Я кривлю губы, сдерживаясь чтоб не захохотать. Как приятно быть закрытой книгой, впускать в свой внутренний мир только избранных. Не надо всеми мыслями делиться как раньше. Это наивно. И при этом умудряться не закрыться и находить связь, единение с миром, любовь к людям. Но на их языке. Как там у меня, уточним мое предыдущее понимание? Прорубить дверь в мир из моего запутанного мира? Прорубил немного. Но вот пускать до конца не буду. На пару метров!!! И только! Такое волнующее ощущение! Рядом с ними и внутри своего сердца, своей вселенной.
Женя поворачивает бритую голову. «Что-то заебался я сегодня. Сейчас еще пару часов и домой. Устал Лакс»? «Да, есть маленько. Ноги ноют, офанареть как. Бля. Пенопласт хуев скоро сниться начнет». «Сейчас час поварим, а потом убираться будем. Смотри», вдруг улыбается он добродушно и жесткость-злость в его глазах куда-то пропадает. «Паутинка висит. Видишь», он указывает на балку над воротами. «Красивая, правда»? «Да, ничего», несколько ошарашено отвечаю я. «Мне еще нравится, как солнце играет в лужах. Помню, любил в детстве плескаться. Ты любил»? «Да, я и купаться любил».