И еще один немаловажный момент. В разветвленных структурах «спецслужбистской корпорации», многие члены которой давно уже сменили генеральские и полковничьи мундиры на ладно скроенные партикулярные костюмы, существуют свои нормы, правила и законы, зачастую не имеющие ничего общего с легальными правовыми нормами, с проштампованными четырьмя составами Федерального Собрания РФ законодательными актами, а нередко и с базовыми положениями Конституции страны.
Мокрушин как федеральный спецагент наделен «иммунитетом». Проще говоря, он – неподсуден. Ему не грозят уголовное преследование и тем более срок по приговору суда и последующая отсидка. Ни при каких обстоятельствах. Он входит в очень малочисленный круг личностей, на которых не распространяются полностью даже те специфические законы и понятия, которые не на бумаге, а на деле цементируют, сплачивают нынешнюю власть. Ядром которой в последние годы стали бывшие и действующие сотрудники спецслужб и те из чиновников и бизнесменов, кто готов играть по новым правилам.
То, как быстро и ловко Мокрушина отбили у ментов и прокурорских (а эти мужики тоже не лыком шиты), наглядно продемонстрировало – в глазах Рейнджа, понятно, – что система прикрытия работает, и работает весьма эффективно. Причем сделано все было аккуратно, через «конторских», чтобы не светить себя и своего кадра среди большого количества служивого народа. Это радует, потому что у тебя надежный тыл, тебя не сдадут с потрохами при первых же мало-мальски серьезных неприятностях.
Есть только одно «но». То, что спецагент неподсуден, еще не означает, что его не могут подвергнуть наказанию. Могут, просто действовать в этом случае будут вне «легального» правового поля. Механизм достаточно простой и эффективный. Проводится тщательное внутреннее расследование – все это в короткие сроки, без свойственной легальной судебно-правовой системе волокиты, без словесно-бумажной диареи. Потом где-то наверху тайной иерархии будет принято решение по «имярек», окончательное и не подлежащее обжалованию.
Рейндж какое-то время бездумно валялся на пружинящем кремовом полу, закинув руки за голову и тупо уставившись в потолок. Если он не сойдет здесь с ума и если решение по результатам «внутреннего расследования» окажется в его пользу, то он, наверное, никогда не сможет спокойно есть сдобу с кремом и смотреть на кремовые фасады некоторых столичных домов – его уже малость подташнивало от одного только этого цвета.
Он поднялся на ноги и принялся мерить – по диагонали – свой «мягкий салон». Занятие тоже не бог весть какое приятное, но лежать или сидеть – еще хуже.
– Музычку бы какую врубили… тюремщики, млин! – процедил он, уставившись в глазок укрепленной над дверью следящей камеры. – У меня уши уже заложило!..
Никакого ответа, понятно, он не дождался.
Мокрушин вновь стал ходить, но здесь было такое хитрое покрытие, что он даже не слышал собственных шагов – его держали здесь без обуви, в одном спортивном костюме и носках.
Это было уже второе по счету «разбирательство». Первый раз его прищучили за то памятное ему «курчалоевское» дело. Ихний эмир пустил слух, что при курьере были почти «лимон» баксов и еще груз дури, транков и импортных стимулирующих препаратов. За это тухлое дельце уцепились сначала контрразведчики из Ханкалы, потом из Северо-Кавказского управления, а затем и их столичные коллеги попытались выяснить поименный состав той спецгруппы, сотрудники которой – по версии особистов – присвоили курчалоевский «общак» и груз наркоты. Хрен они, конечно, докопались до имен и званий – в какой-то момент их попросту одернули сверху. Но «конторские» «инквизиторы» что-то около месяца трепали ему нервы. Правда, его не запирали в «сурдо», как сейчас, он продолжал выполнять свои служебные обязанности. Но удавку, которую могли затянуть на его горле в любую минуту, он в те дни почувствовал. И был очень рад, когда наконец все разъяснилось и с него были окончательно сняты все подозрения…
Рейнджа немного беспокоило, что на этот раз его «закрыли». Да еще и не в местном медблоке, где есть пара помещений «двойного назначения», а в находящемся на отшибе строении учебно-тренировочного центра, в этой самой «сурде». Неужели и правда опасаются, что он может наложить на себя руки? Бред. Если бы существовало хоть малейшее подозрение в плане его психофизического состояния, он бы мигом потерял «лицензию» и был бы отправлен в глухой резерв, фактически – на пенсию…