Тимофей был в брюках и тёмно-синей рубашке с расстёгнутым воротом.
— Валяется где-то. А плащ на вешалке у двери.
Света слезла с подоконника, нашла пиджак на спинке кресла, того самого, раскладного, повесила на плечики, расправила. Сама она так и оставалась в чёрном платье и с причёской.
— Красивое платье, Света, — сказал Тимофей, словно в ответ на её мысли. — Очень женственное, и подчёркивает твою изящную фигуру.
— Спасибо, Тима, — Света забралась обратно на подоконник. — Ты меня сегодня весь вечер удивляешь.
— Почему?
— Не думала, что ты замечаешь подобные мелочи.
— Это для меня не мелочи, и ты это прекрасно знаешь, Света. Не лукавь.
Они помолчали некоторое время. Света, сказав себе, что теперь-то ей никто не помешает, решила, наконец, поговорить о главном.
— А помнишь, как ты меня борщом кормил в последний день зимних каникул? — улыбнулась она. — А Белянкину не дал борща.
— Я просто хотел, чтобы он свалил быстрее и оставил нас одних. Всё равно его бабушка дома накормила.
— Я так и подумала тогда. А потом, помнишь, как подобрал меня в университетском саду, и я у тебя жила два дня?
— Помню, конечно! То, как ты у меня жила, — одно из самых моих любимых воспоминаний.
— Я всё знаю, Тима.
— О чём? — насторожился Тимофей.
— О том, из-за чего тебе пришлось уйти из нашего университета.
— Откуда? — сглотнув, Тимофей отвернулся к окну. — Я никому не говорил. Даже Максу.
— Встретила Арсения Золотарёва на юбилее матери Макса. Арсений был уже навеселе, его обуяла ностальгия, ему хотелось общаться и вспоминать прошлое. Вот он и рассказал мне о том, как ты ему… вынес предупреждение. А они с его отцом потом поставили ультиматум руководству университета, и тебе сказали, что всё равно не дадут учиться в нашем городе, угрожали судом.
— И я сбежал, как последний трус, оставив тебя там одну. Наверно, потому ты и заблокировала меня потом, не захотела общаться. Всё правильно сделала.
— Не говори ерунды! Я же сказала: знаю всё. Потому что, после встречи с Арсением, нашла Виталия Степановича и прижала его к тёплой стенке. Он рассказал обо всём. О том, что помог тебе с переводом в Питер. О том, что ты запретил рассказывать мне правду. И о том, как они с деканом и отцом Арсения договорились, чтобы этот г. нюк Арсений не смел ко мне приближаться. Потому ты не бросал меня одну на произвол судьбы!
— Я не хотел уезжать.
— И что ты должен был делать? Лезть на рожон? Они бы обязательно подали в суд на тебя, и чем бы всё закончилось — неизвестно. Зато в Питере ты смог проявить свои способности, попал в программу по обмену. Ты получил здесь всё то, чего по-настоящему достоин.
— Всё, кроме счастья.
— Это тебе так кажется, Тима!
— Мне лучше знать, Света, хотя, конечно, на судьбу жаловаться грех. Значит, ты не считала меня трусом?
— Нет, конечно! — горячо воскликнула Света. — Никогда! Я думала, что ты просто перевёлся в лучший вуз. А теперь я знаю, что ты самый настоящий рыцарь. Ты единственный, кто отстоял мою честь.
— Почему тогда ты прекратила общение со мной?
— Из-за собственного малодушия, — Света провела ладонью по лбу, тоже посмотрела в окно. — Знаешь, я ведь мечтала сделать тебе сюрприз. Взялась за учёбу, надеясь, что тоже смогу перевестись сюда, в Питер. Думала: приеду, вот Тима удивится! Я тебе ничего об этом не писала тогда, держала в тайне свои намерения.
— Ты хотела приехать ко мне?
Кажется, Свете удалось по-настоящему удивить Тимофея. Обычно непроницаемые глаза его сейчас буквально сияли.
— Да. Но зимой мама подала на развод, оставила отца, ушла к другому. И Ксюха, моя сестра, не осталась с папой, хотя он очень просил её остаться с ним. Я не могла бросить его, понимаешь? Мы продали дом и переехали в краевой центр. Три года назад папа начал встречаться с другой женщиной, Ритой, переехал к ней, они расписались. А тогда, после второго курса, я была настолько раздавлена всеми этими проблемами, что не хотела общаться вообще ни с кем. Даже с тобой. Ты тогда уехал на учёбу за границу, и мне не хотелось портить тебе настроение своими проблемами. А делать вид, что у меня всё в шоколаде, я тоже не могла. Прости меня, Тима!
— Я ничего не знал. Не знал, что твои родители давно развелись. Очень жаль, что ты не рассказала мне о своих бедах. Я надеялся, что ты мне больше доверяешь.
— Я доверяю тебе, Тима! Ты мне доверяешь, но тоже ведь не рассказал о том, как избил Арсения. Щадил меня.
— Да уж, наворотили мы дел, — вздохнул Тимофей. — Сами придумали, сами обиделись.