========== Глава, в которой происходят странности и все ругаются ==========
— Я все равно не могу понять, кому нахрен сдались эти волосы?
Вопрос Малфоя остается без ответа. Мы все молчим, потому что, кажется, обсудили все, что могли.
А я вот не могу понять, как мы оказались здесь, в поместье Паркинсонов, в такой чудесной компании. Гермиона, кажется, думает о том же, потому что украдкой бросает на меня обеспокоенные взгляды.
— Ладно, — говорит она. — У нас уже есть кое-что.
— Кое-что — это что? — уточняет Малфой.
— Кем бы ни был этот маньяк, — терпеливо, как первокурсникам, разъясняет Гермиона, — в его действиях прослеживается определенная тенденция: его жертвами стали Астория, Джинни и Чжоу, у них у всех длинные, прямые, красивые волосы… были, — неловко заканчивает она.
— И что нам это дает? — спрашиваю я.
Мне ничего не понятно с тех самых пор, как Джинни вихрем пронеслась мимо меня в свою комнату в Норе, укутанная в шарф, и не впускала к себе никого, кроме Гермионы и матери. Все эти загадочные нападения на девушек, чтобы забрать себе их волосы. Кому это вообще надо? Я чувствую себя Малфоем и решительно ничего не понимаю.
— А еще все волосы разных оттенков: рыжие, светлые и темные, — продолжает Гермиона. — Надо почитать, может быть есть какие-нибудь ритуалы.
Она задумчиво смотрит на пламя камина. Легко, наверное, быть Гермионой Грейнджер — все ответы можно найти в книгах. А те вопросы, на которые нельзя, кажется, ее совсем не интересуют.
— Значит, какой-то сучке понадобились длинные и красивые волосы, — заключает Паркинсон. — Может, своих нет?
Она вытягивает ноги на диване и кладет их на Малфоя — тот не реагирует, — затем достает из сумочки сигарету и затягивается, прикрывая глаза. От ее сигарет вся гостиная пропахла табаком и ванилью, у меня уже начинают слезиться глаза. Гермиона демонстративно машет рукой перед лицом и морщит носик.
— С чего ты взяла, что это она? — я подозрительно щурюсь, но Паркинсон отмахивается от моего вопроса.
— Думаешь, что какой-нибудь мужчина бы на это пошел? Очень жестоко и очень по-женски, — она хитро улыбается и выпускает колечки дыма.
Я почему-то смотрю на них и не могу оторваться.
— Не все девушки жестокие, — возражаю я, наблюдая за пушистыми кольцами, которые поднимаются к потолку и растворяются в темноте.
— Мило, что ты так считаешь, — Паркинсон снова смеется.
Кажется, она смеется всегда. Как будто смотрит безумно уморительный спектакль с нами в главных ролях. Малфой бесится, потому что его будущая невеста лишилась своих шикарных волос накануне уже отмененной липовой свадьбы, Гермиона напряжена и собрана, как будто в любой момент готова отразить вражеское заклинание, я безумно устал и мечтаю оказаться в одиночестве, а Паркинсон — ей весело и хорошо.
— А мне кажется, — задумчиво говорит Гермиона, — что это не женских рук дело. Слишком грубо и некрасиво острижены волосы, этот маньяк целые клочья оставлял. Я думаю, что это мужчина.
Паркинсон закатывает глаза и стряхивает пепел прямо на белоснежный пушистый ковер.
— Ну вот представь, Грейнджер, что ты вдруг разозлилась на весь этот мир прекрасных волос, совершенно тебе недоступный, и решила отомстить сучкам с шикарной шевелюрой, — Гермиона возмущенно на нее смотрит, но Паркинсон продолжает: — Станешь ли ты бережно срезать их волосы или безжалостно изуродуешь бедняжек?
— Я бы не стала этого делать, — холодно говорит Гермиона.
Уверен, ей сложно держать себя в руках, но она мастерски игнорирует выпады Паркинсон и Малфоя. Хорошо, что с нами нет Рона, иначе на этом белоснежном ковре помимо серых пепельных следов были еще следы хоречьей крови.
— Грейнджер, посмотри на это с другой стороны, — противно тянет гласные Паркинсон. — Зато ты в безопасности, никто не станет покушаться на твои волосы.
— Я думаю, ее космы могли бы задушить этого маньяка, — подключается Малфой.
— Хорек, отстань, — вяло отмахивается Гермиона.
Мне кажется, что она говорит это скорее по инерции.
— Зубрилка, — говорит Малфой почти беззлобно.
Думаю, у нас своеобразное перемирие. Мы же практически команда. Мне смешно от этих мыслей, и я ловлю на себе строгий взгляд Гермионы и заинтересованный — Паркинсон.
— Веселишься? — говорит она. — Хоть кто-то в этом царстве уныния умеет хорошо проводить время.
Паркинсон подмигивает мне и снова выпускает кольца дыма. Кажется, что она гипнотизирует меня, потому что оторваться от них сил никаких нет.
— Я договорюсь с Макгонагалл и отправлюсь в Хогвартс, в библиотеку, — говорит Гермиона, поднимаясь с кресла. — Может быть, там есть что-нибудь полезное.
— Вряд ли в школе есть книжки с темными обрядами, там даже в запретной секции выбор так себе, — кривится Малфой.
Он скидывает с себя ноги Паркинсон, и та пихает его в плечо. Но не обижается, а снова хихикает. Она когда-нибудь бывает серьезной?
— О, ну ты у нас профессионал в темной магии, — ядовито отвечает Гермиона и вопросительно смотрит на меня.
Я сбрасываю с себя дурман от дыма Паркинсон и тоже встаю с кресла. Пора уходить, пока я насквозь не пропитался этим запахом табака.
— Узнаю в Аврорате, может, уже были похожие случаи.
Гермиона удовлетворенно кивает.
— Что, мы теперь команда по спасению мира? — скалится Малфой.
Я думаю, что с такой командой миру точно придет конец. Гермиона фыркает и бросает, не глядя на Малфоя:
— Вряд ли от вас в действительности будет какая-нибудь польза.
Хорек злится, его бледное личико слегка розовеет.
— Нет уж, мы тоже будем участвовать, — он задирает подбородок. — Посмотрю, что есть в нормальной библиотеке, — Малфой выразительно смотрит на Гермиону. — В меноре.
— Какие вы молодцы! — лениво потягивается Паркинсон. — Тогда я, пожалуй, буду лежать здесь и не отсвечивать.
— В этом тебе нет равных, — говорит Малфой и получает за это подушкой по голове.
Гермиона осуждающе смотрит на них, разворачивается, и уходит к камину. Я бреду вслед за ней, краем глаза наблюдая, как Малфой ругается на Паркинсон за испорченную прическу. Вот чьи волосы маньяк должен был похитить — сто галлеонов на то, что эти блондинистые пакли регулярно охаживает весь фронт малфоевских домовиков.
*
— Как у нее дела? — интересуюсь я у Гермионы.
— Я купила ей парик, он почти такого же цвета, как ее настоящие волосы, — рассказывает Гермиона, накладывая себе на тарелку брокколи и цветную капусту. — Она, в принципе, почти смирилась, что магией это не вернуть, и придется только ждать. Но ты все-таки сегодня еще к ней не заходи.
Я не знаю, как мне вести себя с Джинни. Мы не говорили неделю после той дурацкой ссоры, и теперь меня гложет чувство вины. Было бы все по-другому, если бы она не съехала от меня в Нору?
Гермиона берет тыквенный сок и ставит мне на поднос, потом ставит такой же себе. Критически оценивает свой набор еды и удовлетворенно кивает.
— Почему? И с каких пор ты начала питаться так?
Я выразительно смотрю на ее зелень в тарелке. Как обед для козы, честное слово.
— Это полезно, — она задирает подбородок и гордо шествует к столику.
Я пожимаю плечами и набираю себе в тарелку жареной картошки. Рон куда-то запропастился, но он бы точно прочитал Гермионе лекцию о пользе мяса. Или пончиков в глазури.
Подхожу к столу — Гермиона демонстративно кусает огурец и с наслаждением им хрустит.
— Такой сочный! — говорит она с восхищением.
— Да-да, — соглашаюсь я и жую свою жареную картошку. — Так почему к Джинни сегодня лучше не приходить?