В витрине высилась гора книг с обложками фиолетового цвета, на которых рельефными серебряными буквами было написано:
БЕССЛЕДНО
УБРЕК ДЮЭРН
– Что с ней не так? – спросила Поппи.
– Это единственный магазин, где она продаётся, – ответил Эразмус. – Так написано на плакате.
Поппи не думала, что это так уж странно. Она сжала кончиками пальцев шёлковую обложку книжки в своём кармане.
– Про что книга?
– Про мальчика, обладающего способностью бегать со скоростью света. Все эти дети стоят в очереди, чтобы купить эту книгу.
– Ты её читал?
– Нет, но я прочёл текст на плакате. Главный злодей – это маг, гипнотизирующий людей с помощью зачарованных клавиш.
– Чушь какая-то.
Черчилль встал на задние ножки, отчаянно желая увидеть, что в витрине, и обнюхал уголок рекламного постера:
СКОРО В ПРОДАЖЕ…
ГЛАЗА БУКАШЕК
ДЭВИ СПОНК
Как одна девочка отправилась на поиски жука-невидимки!
– Я всю ночь провёл за переписыванием стихотворения из твоей книжки в Верна и изучением каждой строчки. – Эразмус протянул ей толстую кожаную папку. – Все остальные страницы в ней пусты. Что, если подумать, страннее всего.
– Верн?
– Жюль Верн.
– А! Нет ничего притягательнее бездны! – улыбнулась Поппи, на один восхитительный миг ощутив себя страшно умной.
– Какой смысл цитировать кого-то, если не приводить оригинальные слова? Это уже перефразирование получается. И я называю свою папку «Верном», потому что это мой Журнал Улик. Ж-ул. Жюль. Жюль Верн. А если переставить буквы в слове «Верн», то получится «нерв».
Поппи открыла было рот, собираясь что-то сказать, но всё же молча закрыла.
Эразмус внезапно выдернул у неё из рук свой журнал.
– Я хочу тебе кое-что показать. В Загадочном лесу. Ты должна это увидеть.
Не дождавшись реакции Поппи, он присел рядом с Черчиллем и принялся чесать ему живот. Мини-пиг повалился на спину, копыта в воздух, и закрыл глаза, будто ему делали массаж глубоких тканей.
Поппи засмеялась.
– Я только предупрежу бабушку, куда мы идём.
Бабушка была рада услышать, что Поппи завела друга, поэтому сказала лишь:
– У тебя же телефон с собой? Не задерживайся допоздна, ладно? Мне понадобится твоя помощь, чтобы снять всё бельё до шести.
Поппи, Эразмус и Черчилль пошли назад по главной улице в сторону церкви и кладбища при ней. Бабушка проводила их взглядом.
– Она ходит прямо как её мама когда-то, – сказала она сама себе. – Всегда целеустремлённо, в погоне за ветром.
Эразмус провёл их через погост и луг. Вскоре ребята достигли окраины города, где над дикими кустарниками сплетались ветвями деревья.
Они пошли дальше в лес по не нанесённой на карту тропе, тянущейся вдоль реки.
Черчилль чувствовал себя здесь как дома. Бабушка редко выводила его погулять на природу («Больная нога и всё такое»), и теперь он без остановки носился туда-сюда и принюхивался к поганкам и мху. Поппи разделяла его восторг: она радовалась возможности потоптаться по грязи. Зато Эразмус шагал очень осторожно, и когда они вышли на поляну, его шнурки остались завязанными, а на туфлях не появилось и пятнышка.
– Это произошло здесь, – подумал вслух Эразмус, поднимая какую-то ветку.
– Что произошло? – спросила Поппи.
– Здесь шесть месяцев назад полиция нашла Вэнди Покс.
В желудке Поппи что-то ёкнуло.
– Мёртвой? – спросила она, вытерев со щеки засохшую грязь.
Её сердце забилось, будто его прошил электрический ток.
– Лысой.
– Лысой?
– Лысой как коленка, – сказал Эразмус. – А раньше у неё были длинные чёрные волосы. Она училась в одной школе со мной.
– Что с ней случилось?
– Никто не знает, она ничего толком не могла объяснить.
– Полиция обнаружила что-нибудь… ну, знаешь, странное? – спросила Поппи, наблюдая за бродящим у кромки воды Черчиллем.
В этом месте через реку был перекинут деревянный мост, но с момента его установки русло расширилось, и он наполовину скрылся под водой.
– В газете было написано, что на её руках нашли следы от укусов насекомых, но это, скорее всего, потому, что она бывала в лесу летом.
Поппи опустилась на колени и изучила растущий под деревом огромный гриб.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Ты не понимаешь?
Поппи вопросительно на него посмотрела.
– Ты не помнишь, что было в том стихотворении из книжки? Про Щеппов?
– Не дословно, – ответила Поппи. – Моя память не настолько хороша, как твоя.
– Очевидно, – согласился Эразмус.
– Грубить необязательно.
– О, – пробормотал Эразмус. – Я не хотел грубить. Просто это очевидно, что моя память исключительна, а твоя… ну… не очень.