– На этой работе нет места эмоциям. Они нам стоят репутации, а значит, денег. Вместо эмоций есть инструкция, протокол, порядок действий. И все.
Отрицательные эмоции недопустимы. Иначе невозможно. Иначе сойдешь с ума или по меньшей мере станешь мизантропом. А это не про зарабатывание денег вообще. Вы правда думаете, что мы каждого клиента рады видеть? Тем не менее мы улыбаемся всем. Главное – хорошо выполнять свою работу. И вы очень правильно себя вели во время случившегося.
– Ненавижу таких.
– Не принимайте это близко к сердцу.
– У нас таких пруд пруди, – техник руками очертил невидимый круг. – Чего только не проделывают! Я как вижу, что кто-то выскочил драму разыгрывать в холл, где людей побольше, так сразу знаю, что передо мной клоун. Некоторые такие концерты закатывают! Профессионалам учиться и учиться. – Его перебила рация. – Пойду прикручу этой дуре душ – и на третий. Там человек не может войти в номер, говорит, карточка не срабатывает, и у меня еще номера три со вчерашнего висят. Всем привет.
– А мне белье нужно прачкам отдать – они ждут.
На ресепшен все еще несколько приезжих. Не хочу отвлекать дежурных – пишу на листе бумаги и кладу так, чтобы они видели: “Проживающую в пятьсот десятом занести в черный список и отменить оплату”.
– Звонили из четыреста восьмого. Просили зайти.
– Иду.
В дверях человек высокого роста приглашает войти в его номер. Круглое лицо, надутый нос в огромных порах. Он постоянно его трет, и он уже совсем красный. Может, кокаин – но это не мое дело.
– У меня что-то с унитазом.
Проходим с ним в ванную комнату. Унитаз полон воды. Смотрю на часы. В это время весь обслуживающий персонал занят – это для всех самое напряженное время: часы между тем, как одни клиенты съехали, а другие еще не заселились. Снимаю пиджак, беру в шкафу под раковиной вантуз и начинаю качать. Стоять на каблуках неудобно, вантуз с короткой ручкой. Встаю на колени. Качаю. Мужчина сидит на краю ванной и ждет. Мог бы и сам это сделать – но он сидит и смотрит. Сил у меня не так много, а он вон какой огромный, но я стараюсь. Наконец пробка пробита, все в порядке. Встаю. Хромаю. Затекла нога. Смываю унитаз несколько раз водой – все прекрасно протекает. Мою руки, вытираю одноразовой салфеткой.
В кабинете меня ждут отчетные документы вчерашней смены. Смотрю на часы – скоро мне будет звонить мистер Холден: он звонит всегда в одно и то же время. Он владелец этой гостиницы. Я у него работаю вот уже семь лет. Он мною доволен. Он меня достаточно проверил за эти годы и теперь наконец может заниматься тем, о чем мечтал всю жизнь, – путешествовать. Он мне доверяет. Я веду все его дела. Как говорит он сам: я не его правая рука, я просто он сам. Странно, что он запаздывает. На этот случай я должна написать ему вечером письмо о том, что в отеле все в порядке. Значит, он позвонит завтра.
Опять берусь за документы. Скоро конец рабочего дня. Скоро закончится все это. И тогда начнется моя настоящая жизнь.
Она приехала тогда, когда уже совсем стемнело. Ухоженная женщина лет шестидесяти, не больше. Такие же зеленые глаза. Благодарит за то, что я выполнила свое обещание, не вызвала ни врачей, ни полицию.
– Я его забираю. Он славный, славный мальчик. Он просто другой. Он всегда был другим. Никогда не считала это болезнью. Никогда. Просто ему иногда нужно пить лекарство. И тогда он совсем в порядке. А иначе у него начинаются видения. Но, уверяю вас, это не опасно. Мы приучили его к лекарствам, и, если их нет, ему сложно. Но мы рядом, чтобы ему помочь.
Она говорит “мы”. Мы – это, наверное, семья. Семья, которая его любит. Семья, которая принимает его таким, какой он есть.
– Фрэнсис хорошо образован и очень добр. Не судите его. Он просто по-иному мыслит. Поэтому он такой. Его даже взяли работать. Он им очень нужен – поэтому они сказали, что готовы закрывать глаза. Они его пытаются принять таким, какой он есть. Но не все. Я стараюсь не переживать за него. Что плохого в том, что человек иной? Мне непонятно, когда этого не понимают другие. Это странно. Я знаю, что вряд ли у него будет своя семья. Но он удивительный. Правда удивительный. Мы все по сравнению с ним грубы и ненормальны.
Она помолчала, но совсем без грусти.
– Я привезла ему лекарство. Сейчас он уже в порядке.
– Тогда, может быть, он останется?
– Нет, мы поедем домой. Я уже говорила с его компанией, я все уладила. Я рада, что он сможет побыть дома, – он очень любит наш дом.
Она встает, чтобы уйти. Я провожаю ее до лифта, но дальше не иду. Я не хочу им мешать. Возвращаюсь к себе. Раскладываю по папкам бухгалтерские отчеты. Звонит телефон, это Холден. Рассказываю ему про дела. Он прерывает меня на середине: