— Мой Бог, вы победили? — трясясь в лёгком фанатичном припадке, подошёл ко мне Лёшенька вороватой походкой. За ним медленно, из-за лесов, стали выходить остальные ужасы и культисты.
Не смогли бы «выйти», так как ещё совсем недавно здесь была одна лишь чернота и прорыв… куда-то. За пределы материального. Мало ли духовных планов затронул. Слегка увлёкся, тут уж ничего не поделаешь. А уж после того, как масса моей души достигла той критической точки и внутренний мир разом перешёл на материальный уровень, создав дополнительные волнения в моей душе, а, соответственно, и в окружающем пространстве…
Будем считать, что сделал громкую отрыжку.
Вера культистов, ужасов, всех тех, кто про меня знает или слышал обо мне, мельтешила на краю восприятия сотнями и сотнями нитей, переплетениями, желаниями и мечтами. Не будь моё сознание подготовлено к такому, я бы просто не понял, где нахожусь и кем являюсь, потерявшись в чужих образах. Эмоции, не только страх, едва не поглотили меня, хотя это и было фантомным чувством.
Я был просто слишком тяжелым для всех тех душ, чтобы они могли мне повредить.
Так вот оно как, быть настоящим «богом» с подобием на полноценное материальное тело, а не просто отожравшимся тёмным духом…
— Сложно сказать, — ответил я без каких-либо эмоций в голосе, смотря на ночное небо. Мой голос уже не напоминал человеческий даже отдалённо. Словно шепот, раздававшийся со всех сторон. Ветерок.
Вместе с моими словами пространство едва задрожало, будто щенок, готовый как приластиться ко мне, решительно настроенный выполнить любые мои команды, так и в ужасе сбежать, чувствуя, что я его с таким же успехом могу легко сожрать. Головой двигал больше машинально — просто привык.
Я сидел на земле, уже совершенно не напоминая человека — чёрная монолитная гуманоидная рогатая фигура, без лица или глаз, воспринимающая реальность чем угодно, а не привычными для людей органами восприятия. Передо мной открылась многомерность — я видел, если это слово вообще подходит как определение того, что происходит со мной, не только материальный мир, но и десятки, сотни, тысячи, миллионы…
Бесконечное количество духовных и материальных планов, ведущих туда, куда не ступит нога человека никогда. Иные планы существования были буквально везде — подо мной, надо мной, справа, слева. Расстояние между ними могло быть потенциально бесконечно огромным, однако для меня это больше не было проблемой. Материальный мир теперь мной воспринимался исключительно как ещё одно пространство, в котором я могу спокойно обитать.
Если раньше я был своевольным рисунком на стопке бумаг, который может по собственному желанию переплывать на другой лист, то теперь я был именно что «человеком», стоявшим возле этой стопки, способный видеть сразу полную картину.
Такого раньше не было. Фактическая масса моего существования превзошла ту, которой была до частичной потери памяти. Материальное тело, воплотившийся личный домен, верующие и поглощенный бог выступили самым лучшим катализатором.
Но благодарить я должен не только эти факторы. Мне помогли, что я, не дойдя до своего уровня существования, никогда бы толком не заметил. Не замечал и в прошлом. Теперь я понял, откуда у моей провидицы способность видеть вариации будущего. И всё же, моя провидица ходила, грубо говоря, налево, являясь ещё и жрицей самого мира.
Если бы у меня был рот, я бы криво улыбнулся.
Стерва, как есть стерва.
Непроизвольно опустил голову на землю, погладив её. Небольшая оформленная мысль отправилась гигантской, умирающей душе планеты. Истинному Богу этого мира, единственному по-настоящему светлому существу, которое умирало прямо на моих глазах.
Миллионы чёрных жгутов, создававших даже для меня мерзкие миазмы, из-за пределов материального отравляли планету — монументально большую, тёплую даже для меня, душу. Постепенно, по чуть-чуть, но без какой-либо надежды на спасение. Вместе с этим эти чёрные жгуты…
Они были повсюду. Они прицепились не только к подобию воли этого мира, но и ко всем сколь-либо сильным светлым богам.
В этом мире не было светлых богов, потому что они все уже являлись простыми марионетками Чудовища. Жалкими, вероятно, сами не осознающими своё положение.
— С вами всё хорошо? — поинтересовался у меня Роман, не скрывая широкой улыбки.
Он самостоятельно, пусть и с моего разрешения, вышел из моего домена, с полностью материальным, живым телом, принадлежавшим моему домену и законам, которые в нём сформировались. Роман уже и близко не являлся человеком, что было видно по его совершенно бесцветным глазам и нечеловечески-бледной коже. Стоит ли упоминать его душу, которую я воспринимал ничем не хуже материального тела?