Жизнь пошла своим чередом, или, вернее, его подобием.
Глава 39
Одиннадцатый класс прошёл для меня, наверное, быстрее какого-либо другого — дни сменялись неделями, недели — месяцами. Шестнадцатый день рождения и не праздновал особо. Наверное, в своём классе я смотрелся уже совсем чуждо, внешне напоминая совсем не маленького студента, вдруг решившего посидеть вместе со школьниками. С какой-то пофигистичной меланхоличностью я наблюдал, как становится всё больше ужасов, как гигантское Чудовище медленно, но уверенно пожирает этот мир. Наверное, если смотреть объективно, реальности осталось не больше тридцати-сорока лет. В лучшем случае.
Злость к тварюшке, ко всему мраку, росла так же постепенно — медленно, будто накатывавшее раздражение, когда ты видишь объект раздражения день за днём, день за днём…
Скажем так: если до этого моей «глобальной» целью было помочь этому миру, то теперь… Теперь мои аппетиты многократно выросли. Витька не стал злобным на всех и вся, но к конкретному существу, больше того, к конкретному месту — очень.
Большую часть времени я занимался тем, что обустраивал домен. Теперь это место было чем угодно, а не «внутренним миром». Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы привыкнуть, что существа, воплощенные в моём домене — едва ли не мои отдельные части. Причём, в самом что ни на есть прямом смысле: я не просто мог следить за всеми, управлять ими, прививать им необходимые мысли и желания, но буквально чувствовал, что в них есть какая-то… часть меня. Моего, грубо говоря, существования.
На почве этого был даже небольшой конфуз.
Владычица русалок, хвост её за ногу! Когда она ко мне лезла, я чувствовал себя так, словно отец, завязавший ну вот вообще не те отношения с дочерью. В каком-то очень грубом смысле, ибо тут сравнение ещё более… необычное: у меня будто были отношения со своей женской ипостасью, но только русалкой, у которой была отдельная душа со своими личными мыслями, что я мог при желании воспринимать так же, как и свои.
Очень, очень специфические ощущения, из-за которых у простых людей тут же мог случиться инсульт. В самом лучше случае.
Правда, через пару месяцев, когда я научился частично подавлять своё восприятие, это чувство стало слабее, но полностью оно уже, понятное дело, не исчезнет.
О моих целях в моём личном пространстве знали. Роман тратил много времени на то, чтобы рассчитать, сколько потенциально потребуется энергии для того, что я хочу сделать.
— Честно говоря, с трудом представляю себе такие масштабы, — нахмурился дедок. — Вы хотите поглотить планету, Темнейший. Вы понимаете, о каких масштабах говорите?
— Чисто технически, — хмыкнул я, — всю планету я поглощать не буду. Лишь верхние слои с парами духовных планов.
— Значит, одного материального мира вам мало? — подскочили брови наглого деда. — Вы уверены, что выдержите это?
— Сознание выдержит, — заверил я старика. — Ко всему остальному можно приспособиться.
На самом деле, он просто пока не может толком представить, насколько я стал могущественным. Роман, как и полагает безумным учёным фильмов ужасов, в первую очередь смотрит на цифры: в общем-то, мою массу и массу планеты. В конце концов, её диаметр. Его мозг просто не может сопоставить то, что, в масштабах планеты, какая-то точка может поглотить планету. Чай, не чёрная же дыра — это, как говорится, другое, да и чёрной дыре потребуется хрен знает сколько лет, а в моем случае…
В моём случае всё иначе. И это ведь не учитывая потенциальное сопротивление божков.
— Если вы сдохните, Темнейший, — поморщился дедуган. Ишь как заговорил, дурная компания, определённо, — то потянете за собой остальных. Вы должны подготовить план отступления на случай, если что-то пойдёт не так.
— Это мне говорит дед, который попёрся на невидимый странный ужас практически с голой задницей, — иронично заметил, уловив в эмоциях старика нечто между «всё было просчитано!» и «такое невозможно было предугадать!».
Впрочем, на том и заткнулся.
Кто не без недостатков, да?
Наверное, одним из самых запоминающихся моментов был, когда я впервые отправил родителей в своё личное пространство. Два взрослых человека просто с открытым ртом ходили по словно бесконечной хрущёвке, заметно расширившейся с момента воплощения пространства. И продолжавшей реактивными темпами становиться больше — уже без моей помощи. Особенно забавно было наблюдать, как они глазели на полчища ужасов, относящихся к ним довольно уважительно.