— Федька, Чудилкин, вставай. Пора уже. Уезжаем.
Света в комнате не было, как и вообще во всем доме. Ощупью, натыкаясь на стол и дверные косяки, ребята выбрались на улицу. Дружок глухо заворчал, но из своей конуры не вышел, видимо, получил на то спецуказания от своего хозяина. За низеньким забором с калиткой черной массой темнела машина. А вообще, по сравнению с домом, во дворе было гораздо светлее: высоко в небе стояла луна.
Борие Вениаминович распоряжался вполголоса:
— Давайте, давайте, залезайте все. Упихивайтесь как-нибудь. Торбы свои на колени кладите, больше некуда.
Другие вещи, очевидно те, о которых говорил вечером Борис Вениаминович, все уже были уложены. На крыше машины Федя приметил большой тюк, укрепленный на багажнике.
Ребята вчетвером забрались на заднее сиденье, да еще туда втиснулся совсем не мелкий Андрей. Пришлось Петьке сесть к Феде на колени. Сергей Сергеевич уже расположился на месте шофера, а Борис Вениаминович устроился с комфортом рядом с ним на переднем сиденье.
«Как он только своей клешней руль держит?» — подивился про себя Федя и тут же подумал еще, что вот, по дороге из Киева Борис Вениаминович говорил Петьке, мол, послал за Сашей и Федей другую машину, потому что в одну они все не влезут, а сейчас с Андреем сюда упихнулись, и ничего. Впрочем, сейчас все-таки ночь. Но все равно, одно к одному. НЕ БЫЛО тогда никакой машины. И ВИДЕЛ их Борис Вениаминович у здания вокзала. Избавиться просто хотел, чтобы поменьше свидетелей было, чтобы в дележке клада участвовало меньше людей, да и милиция… Наверное, лишний раз связываться с ментами ему тоже было ни к чему.
Автомобиль тронулся и очень скоро оставил позади последние городские кварталы. Федя старался хоть как-то в темноте запомнить дорогу. Это было непросто, потому что за городом исчезли всякие приметы — степь да невысокие холмы простирались кругом. Впрочем, Сергей Сергеевич некоторое время ехал прямо, никуда не поворачивая, а когда свернул, они сразу же запрыгали то ли по плохой проселочной дороге, то ли вовсе по бездорожью. Еще через пару минут тряски, за которые Петька отбил Феде все ляжки, автомобиль остановился, и водитель тут же выключил двигатель и погасил фары.
Все вышли в ночь. Андрей распаковал тюк на крыше машины, снял оттуда два рюкзака, один надел себе на плечи, второй помог накинуть Борису Вениаминовичу. Потом он открыл задний багажник, достал какой-то длинный сверток, еще что-то и, навьюченный, как верблюд, двинулся куда-то во тьму ночи.
Фонарика никто не зажигал.
— Идите за мной, а я за Андреем, — тихо посоветовал Витаминыч. — Он хорошо дорогу знает. А то не ровен час споткнетесь, ногу подвернете.
Они вытянулись в одну короткую цепочку. Сергей Сергеевич остался в машине.
Федя шел третьим, сразу за Витаминычем. Он едва поспевал за ним, хотя у обоих шагающих впереди взрослых на спинах были здоровенные рюкзаки. Его собственный не шел ни в какое сравнение. Единственными звуками, сопровождавшими этот ночной поход, было шуршание откатывающихся из-под подошв камней да шелест сухих трав. Они давно уже шагали по целине и потихоньку поднимались по пологому склону холма.
«Как волки, — подумалось Феде. — Или диверсанты. На диверсантов даже еще больше похожи».
— Здесь, — глухо сказал кто-то впереди.
И Федя понял, что они догнали остановившегося Андрея.
— Ну, отворяй Сезам-то или Сим-сим, — усмехнулся Борис Вениаминович, — ты у нас и Сусанин, ты и Али-Баба.
Андрей сбросил на землю рюкзак, опустился на колени и, кряхтя, отвалил большой плоский камень.
— Сюда, — кратко произнес он и спрыгнул во тьму. — Рюкзак мне подайте, — послышалось уже из-под земли.
Борис Вениаминович подал рюкзак.
— Теперь вы, — скомандовал он ребятам. — Ну, кто первый?
— Это чего ж, мы в пещере жить будем? — вслух догадался Саша. В его голосе сквозило крайнее изумление, смешанное с некоторым неудовольствием.
— Класс! — толкнул Федю в бок Петька.
Все по очереди спустились во тьму подземелья, только там Андрей и Борис Вениаминович зажгли свои фонарики.
Федя, да, наверное, и Петька, и Саша впервые попали в настоящий подземный ход — если забыть про московский метрополитен, конечно. Здесь было прохладнее, чем наверху, но в общем-то ничего, жить можно. Ход уходил понемногу вниз и был таким высоким, что даже довольно долговязому Андрею не приходилось нагибаться.
Свет фонарей выхватывал из тьмы ровные белые стены. Федя подошел и пощупал ладонью поверхность той, что была от него справа. Стена оказалось немного шершавой и холодной. Под рукой ощущалась тяжкая монолитная толща, в которой был вырублен кем-то подземный ход. Федя вдруг понял, что стена состоит из того самого камня, из которого построены многие домишки на окраине города, а также те, что он видел у подножия горы Митридат. «Отсюда камень-то брали», — догадался он.