— Ах, вот в чем дело? — спрашивает он. — Ты боишься завести любовника из-за потенциального скандала?
— Я не боюсь повторять ошибки брата, если ты на это намекаешь.
— Хм, — задумчиво произносит Марк с кривой, как у монстра, улыбкой, — но какого собственно брата? Уж не сводного ли... того, что ныне у нас президент? Или бывшего настоящего брата президента? Испытываем ли мы фрейдистские чувства? Юнгианские чувства?
— Прекрати лезть в дебри психоанализа.
Вместо этого очередная, все та же зловещая ухмылка монстра.
— Тогда перестань пугать моих сабмиссивов.
— Отлично. Дело не в Эмбри... или в Максене. И дело тут даже не в позиции вице-президента. Ты счастлив? — Он снова откидывается назад с довольным выражением на лице.
— Почти. Я все еще хочу знать, почему ты пришла за помощью именно ко мне. Не то чтобы мне не нравилось изображать из себя Эмму для моих друзей.
— Эмма, как известно, была плохой свахой.
— И все же ты пришла ко мне. Почему, Морган, если ты не веришь, что я в состоянии тебе помочь?
Это... это самое главное. Вот почему сегодня вечером я в лимузине направляюсь в Бишоп-Лэндинг на маскарад, такой роскошный и эксклюзивный, что там уже была охрана, с которой мои люди из Секретной службы могли связаться. Вот почему я в костюме, который не выбирала, меня гладят и ласкают в местах, которые не видны из-за шелка, такого дорогого, что даже мне трудно его себе позволить.
Затеваю спор сама с собой, сказать ли Марку правду, а потом решаю, что это не имеет значения. В конце концов, он все равно увидит. Вот в чем проблема с Марком Тинтагелем, если вам и правда интересно. Он понимает, видит слишком многое. Особенно когда речь заходит о том, чего люди хотят утаить в секрете.
— Я знала, что ты... — прочищаю я горло. Черт, в этом трудно признаться. И этого не должно быть. Но я все равно здесь, закутанная в шелк и тюль, которые незнакомец прислал мне вчера в коробке. — Я знала, что ты найдешь кого-нибудь подходящего.
— Значит, ты мне доверяла?
— Да.
— Это все еще не ответ на мой первоначальный вопрос, Морган.
Я не удостаиваю его взглядом.
— Я думаю, ты уже знаешь, и ты просто хочешь, чтобы я произнесла это вслух.
Приподнятый уголок его губ дает мне понять, что я попала в точку.
Марк и его гребаные игры разума.
— Разговор окончен, — объявляю я. — Я думаю, что уже достаточно унизила себя для одного вечера.
При этих словах Марк удивленно приподнял бровь.
— Как, надев то, что прислал тебе твой будущий любовник?
Жар... наполовину подавленный гнев, наполовину что-то совсем другое - начинает нарастать в моей груди.
— Да.
На прошлой неделе я, наконец, призналась Марку, что хотела бы найти себе любовника, и не знает ли он кого-нибудь,... кого-нибудь сдержанного, кого-нибудь любого пола, но абсолютно не связанного с политикой? Он изучал меня в своей холодной манере бывшего убийцы, а потом заявил, что знает того, кто подходит под мое описание.
А потом пришло приглашение на маскарад семейства Константин. Затем последовали платье, крылья, маска. Нежное, сшитое вручную нижнее белье. Все они были доставлены в мою резиденцию на территории Военно-морской обсерватории в коробке цвета изумрудов — того же цвета, что и мои глаза, — и отправлены не от Марка, а прямо из ателье по поручению моего спутника(цы).
Как Доминант, я не могла вспомнить, когда в последний раз любовник просил меня надеть что-нибудь для него, поскольку учитывались мои пожелания, это я задавала тон, выбирала костюмы и выходила на сцену. Но меня сей факт не особо беспокоил, поскольку пока звезды сходились идеально. Изысканно.
Когда я надела платье - при моей фарфоровой белизне кожи и черных волосах - с этими зеленым шелком и золотыми крыльями, я выглядела как воздушная лесная фея, которой меня любил обзывать мой бывший муж.
Морган ле Фэй.
Даже после всего — мучительных развода, одиночества, сожалений — воспоминания все еще вызывают улыбку на моем лице.
Так что нет, я не могла быть полностью расстроена костюмом. Он был совершенен и подходил мне. Это было объективно.
И маскарад в качестве места для моего свидания вслепую - это на самом деле гениальный ход, как бы я поначалу не хотела в этом признаваться. Кроме самого «Лайонесса», нет более идеального места для анонимности, чем поместье семейства Константин — не только потому, что все гости будут в масках, но и потому, что это одно из тех редких, эксклюзивных собраний, где присутствующий вице-президент будет одним из числа гостей, вызывающих минимальный интерес к своей персоне, в любом случае.
Кроме того, у меня будет много шансов сбежать, если я почувствую, что Марк свел меня с кем-то, кого я терпеть не могу.
Итак, если я на самом деле не смущаюсь и не боюсь за свою личную жизнь, то, наверное, Марк был прав с самого начала, и я просто нервничаю.
К черту его за то, что он снова оказался прав.
Словно читая мои мысли... что, вероятно, так и есть, он берет меня за руку. Лимузин сворачивает на длинную извилистую подъездную дорожку, ведущую к георгианскому особняку семейства Константин, и свежий свет фонарей отбрасывает отблески, танцующие на моем платье и крыльях.
— Я отвезу тебя домой, как только ты того захочешь, — обещает Марк. — Поняла?
Мы с ним давно дружим, он и я. И в нем я всегда угадывала что-то родственное; может, я и не чудовище, но меня называли ведьмой столько раз, что и не сосчитать.
Я улыбаюсь ему в ответ, чувствуя себя девушкой, идущей на свой первый танец, а не сорокадвухлетней мировой лидершей.
— Понятно.
Фасад массивного дома украшен цветами и огнями, а гости в масках смеются, поднимаясь по лестнице.
— Как я узнаю, с кем мне предстоит встретиться? — спрашиваю я Марка, когда наш лимузин наконец останавливается. Марк держал в секрете имя моего/моей спутника(цы), утверждая, что слишком рано раскрывать такие вещи - это противоречит духу маскарада.
— Думаю, твой кавалер прибудет гораздо позже нас, — говорит Марк, завязывая вокруг головы простую черную полумаску. С его загорелой кожей и темно-русыми волосами, он не нуждается в других украшениях, чтобы выглядеть сногсшибательно и одновременно опасно, будто приспешник ада. — А до тех пор тебе строго-настрого приказано развлекаться.