Маска на ощупь твердая, как будто сделана из настоящего золота. Она идеально подходит к моему лицу, словно ее изготовили по эскизу, черт возьми, моего лица. Прятаться приятно, тем более что щеки у меня раскраснелись. Понравился ли ему поцелуй? И что еще более важно, должен ли он мне так нравиться? Мне за это платят.
Рауль достает черную маску, которая закрывает половину его лица, когда лимузин замедляется на круговой подъездной дорожке. Я смотрю в окно, пока мы приближаемся к особняку — другого слова не подберешь. Похоже, что раскинувшееся английское поместье перенесли всего на полтора часа за пределы Манхэттена. Тысячи волшебных огоньков и плюшевых огромных перьев свешиваются над садовыми дорожками. Каждое окно в усадьбе светится праздничным желтым светом.
У меня перехватывает дыхание. Это здесь мы собираемся провести вечер?
Лимузин останавливается прежде, чем я готова, прежде чем я даже начинаю осознавать грандиозность этого события, толпы красиво разодетых людей, сложный декор, который делает это место похожим на какую-то сказочную страну. Рауль протягивает руку, маня, его бровь приподнята в безмолвном вопросе. Или, может быть, это вызов. Он, конечно, не выглядит мягким или тем, кого хочется целовать. Трудно поверить, что это тот самый мужчина, который вздрогнул от моего поцелуя.
— Пойдем? — спрашивает он.
2
РАУЛЬ
Снаружи особняк семейства Константин был украшен по этому случаю, но это ничто по сравнению с тем, что он являл собой внутри. Листва ниспадает с потолка, создавая впечатление, будто мы идем по какому-то фантастическому лесу. Настоящий ров перемещает пенистую воду через вестибюль. Нас провожают к приемной у основания широкой лестницы.
— Ее зовут Тинсли, — шепчу я Аните.
Ее глаза широко раскрыты, когда она смотрит на зелень, покрывающую балкон. Она поворачивается ко мне, ее красивые красные губы изогнуты в форме буквы «О». Все это ошеломляет ее, что собственно… ну, весьма очаровательно. Я догадывался, что так и будет, после того как она упомянула воздушные шары в лимузине. Но никаких воздушных шаров. Львы в клетках и акробаты из Цирка дю Монд, свисающие с потолка, да. Но никаких воздушных шаров.
— Тинсли, — говорит она, моргнув. — Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— Вау… Это…
— Я знаю.
Анита откашливается.
— Когда я была в баре отеля, мне показалось, что это платье немного возмутительно. Теперь, когда я вижу все эти костюмы, я чувствую себя пристыженно.
Правда, здесь есть люди в платьях эпохи Марии-Антуанетты и бархатных костюмах с оборками. По сравнению с этим ее золотое платье и мой смокинг - обычная одежда. В принципе. На самом деле, она самая красивая женщина в комнате, и каждый мужчина в округе знает это. На нее бросают взгляды — одни оценивающие, другие завистливые.
— Немного возмутительно? — подсказываю я, мой взгляд скользит по ткани, покрывающей ее обнаженную грудь.
Она слегка опускает подбородок, хотя и стоит на своем.
— Ну да. Я чувствую себя ходячей рекламой бизнеса мадам Дюран.
— Никто здесь не знает, чем ты занимаешься.
Она смотрит на меня с внезапной робостью.
— Ты ведь это знаешь.
Неуверенность бунтует в моей груди, и это чертовски странное ощущение. Обычно я вполне доволен своим режимом работы. Плати за все, чтобы никто не пострадал.
Когда мадам Дюран прислала мне фотографии Аниты с ее большими темными глазами и великолепными губами, я должен был заполучить ее. Это было на первой фотографии, еще до того, как я имел счастье видеть, что к глазам с губами прилагается изумительная грудь. Я отвалил огромную сумму за ее девственность, не раздумывая.
Теперь, когда женщина стоит передо мной, нервозность и предвкушение написаны на ее изящных чертах, я задаюсь вопросом, правильно ли я поступил.
Черт.
Если бы я не взял ее, это сделал бы какой-нибудь другой ублюдок. Таков путь мира. Красивые, невинные женщины привыкли к холодным, манипулирующим мужикам вроде меня. По крайней мере, так я буду знать, что она благополучно доберется домой к концу ночи. Это единственное обещание, которое я могу ей дать.
— Мы встречаемся уже два месяца, — бормочу я, при этом мой рот в дюйме от ее уха. — Мы познакомились в кафе. Ты налетела на меня и пролила свой травяной чай. Я купил тебе эспрессо, чтобы заменить его, и ты сморщила нос, когда выпила его.
Она не единственный платный эскорт на этой вечеринке, но она единственная, кто не знает, как не афишировать сей факт. Она решительно кивает.
— Я купила тебе травяной чай. Ты состроил гримасу, когда отпил глоток, и мы обменялись напитками. И номерами телефонов.
Это звучит глупо. И мило. Я почти жалею, что мы не встретились именно так.
За исключением того, что мой кофе доставляет один из моих помощников. У меня нет времени прохлаждаться в кафе. На этом можно заработать.
О да, всегда можно заработать больше денег.
— Наше первое свидание, — спрашивает она, ее карие глаза блестят. — Куда ты меня отвез?
Куда я поведу эту девушку? Она умна и любознательна.
— В «Метрополитен». Ты покраснела, когда мы подошли к скульптурам обнаженных мужчин, и я сжалился над тобой и отвел в соседнюю комнату.
— Картины эпохи Возрождения. Ты покраснел, когда мы увидели картины с обнаженными женщинами. Но я не жалела тебя, я просто позволила тебе извиваться.
Я издаю лающий смех, который заставляет людей вокруг нас поворачивать головы. Я действительно наслаждаюсь ее обществом, и это больше, чем я ожидал. О чем я только думал? Что она будет послушной и тихой, а я буду возбужден. Довольно много. Зато она интересная и веселая.
Черт бы ее побрал за это.
Я не хочу, чтобы Анита мне нравилась, особенно когда наше время вместе так скоротечно.
— Наше второе свидание, — подсказываю я, не в силах остановиться. — Твой выбор. Куда мы пошли?
Анита обдумывает это. Ее темный взгляд изучает меня, и у меня возникает неприятное ощущение, что она видит меня насквозь — сквозь смокинг. Нечто большее, чем деньги.
— Кони-Айленд, — наконец, произносит она. — Я заставила тебя кататься на американских горках, потому что тебе нужно расслабиться.