ЧЕЙЗ
Быть богатым - это чертовски скучно, скажу я вам.
Конечно, я могу иметь все на свете, что захочу. Яхта на юге Франции. Толпа самых красивых женщин в мире, карабкающихся друг на друга от открывшихся перспектив пососать мой член. И какое-то время у меня было именно это, и именно этим я занимался. Но, как я уже говорил, быть богатым скучно до чертиков.
Богатство не питает темных желаний, которые заставляют мою кровь вскипать, а мой член твердеть.
А что питает?
Смерть.
Становится ее причиной. Видеть ее воочию. Проливать кровь своими привилегированными руками.
Я как Бэтмен, только мои намерения темнее и кровавее.
И слаще.
Эта потребность и темное желание - вот причины, по которым я оказался на территории особняка Бланка в полночь. Через даркнет я получил запрос от Реджины Бланки, всеми уважаемой и почитаемой черной вдовы Манхэттена, жаждущей денег. Конечно, она не просила о встрече с настоящим мной, Чейзом Хантингтоном III, изнеженным богатеньким сынком, которого отец бросил на произвол судьбы за то, что он не смог встать в строй. Нет, сообщение предназначалось Охотнику. Реджина просто не знает, что мы с ним единое целое, и не узнает.
Сегодня я надел свой огромный капюшон и темную маску, чтобы скрыть глаза. Она не узнает меня, когда попросит осуществить гнусный план, задуманный ею против несчастной души, которая, по мнению Реджины, заслуживает смертной казни.
Я вхожу в дом через окно на втором этаже, преодолев небольшой гараж, пристроенный к особняку. Я бывал в этом доме уже тысячу раз, и в основном ночью. Я знаю дорогу. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы найти Реджину в кабинете, который раньше был кабинетом ее покойного мужа Карла Бланки. Она сидит за большим дубовым столом перед пылающим камином и держит в руке стакан с виски. Ее ноги, скрещенные в лодыжках, мирно покоятся на столе.
Она не слышит, как я вхожу, пока не захлопываю дверь.
Она мгновенно вскакивает на ноги.
— Кто... кто вы? — требует она ответа дрожащим голосом, щурясь, будто ищет кого-то в тускло освещенной комнате.
Я лишь хихикаю:
— Это вы пригласили меня, — напоминаю я ей, медленно идя вдоль дальней стороны комнаты, стараясь оставаться в тени пламени, пляшущего вдоль высоких стен.
— А, вы, должно быть, тот пресловутый малый, которого все называют Охотником. Я не была уверена, что вы получили мое сообщение, и вообще, существуете ли вы. Люди, с которыми я говорила, сказали, что не получали ответов на свои сообщения. — Она поднимает хрустальный графин по направлению в мою сторону.
Я качаю головой:
— Я отвечаю не всем.
— Что ж, я рада, что вы мне ответили. У нас есть дела, которые нужно обсудить. — Она машет рукой в сторону кресла с высокой спинкой перед столом.
Я снова качаю головой:
— Я постою.
— Очень хорошо, — говорит она, снова занимая место за столом и поправляя белый жакет своего костюма.
— Что вам от меня нужно? — спрашиваю я, а страх поднимается в горле. Меня одолевает предчувствие. Я знаю, что она собирается попросить, еще до того, как она об этом попросит.
— Вы должны избавиться от моей падчерицы. Нив Бланки, — говорит она так, словно отдает приказ горничной вытереть пыль с подоконников. Реджина лезет в стол и достает фотографию, раскладывая ее по блестящей дубовой столешнице.
— Она мне не нужна, — говорю я. Я знаю, как выглядит Нив. Я знаю ее лицо лучше, чем свое собственное.
Она отрывает пальцы от фотографии Нив.
— Не позволяйте ее красоте отвлечь вас от вашей задачи. Поверьте мне, красота может заставить мужчин принимать не лучшие для них решения. — Она оставляет фотографию на столе, затем делает большой глоток своего напитка. — Как я уже сказала, мне нужно, чтобы вы избавились от нее. Где-нибудь. Где угодно. Пусть это будет похоже на несчастный случай, но не на пропажу человека. Они должны знать, что она мертва. Оставьте следы крови. Как можно больше, чтобы у меня не было проблем с получением свидетельства о смерти, но никакого тела. Мне не нужны поминки и похороны, но я могу вынести небольшую скучную поминальную службу. Если вам придется оставить ее тело, чтобы его нашли, я прошу, чтобы вы раскроили ей лицо. — Реджина вздыхает, как будто ей надоело все это испытание. Как будто Нив - щенок, который слишком часто писает на ковер, и Реджина просто хочет, чтобы он сдох. — Я понятно изъясняюсь?
Я киваю, принимая ее условия, но при этом сжимаю кулаки и челюсть до боли. Мой рот наполняется слюной, хочется убивать. Я должен выбраться отсюда, пока не пролил кровь этой суки.
— Дело будет сделано, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти, прежде чем подниму Реджину со стула и брошу ее в бушующий огонь.
— Подожди, — окликает она. — Это еще не все.
Я оглядываюсь через плечо, не в силах скрыть выражение отвращения на своем лице, но, к счастью, она не видит моего лица.
— Что-то еще?
— Да, например, как насчет оплаты? — спрашивает она, приподнимая бровь. — Мы ведь это не обсуждали.
— Это будет стоить дорого. Я пришлю вам счет. — Она не знает, что оплата, которую я буду требовать, будет больше, чем она когда-либо будет готова заплатить, и не будет иметь ничего общего с деньгами.
— Кроме того, мне понадобится собственное доказательство ее смерти, помимо крови, конечно, — говорит она, постукивая ногтями по столу.
— Какого рода доказательства вам потребуются? — спрашиваю я, сохраняя тон своего голоса монотонным и невыразительным.
Она откидывается в кресле и снова скрещивает ноги в лодыжках, упираясь пятками в столешницу. Реджина прижимает стакан к щеке. В ее ярко-голубых глазах вспыхивает злость, какой я никогда не видел:
— Принеси мне ее сердце.
2
НИВ
Волнение пронизывает все мое тело. Возбуждение, какого я никогда не испытывала раньше.
В течение многих лет я просила свою мачеху разрешить мне посетить одно из грандиозных мероприятий или сборов средств, которые она регулярно посещает, но в ответ получала строгое «нет» или закатывание глаз.