Я насмехаюсь.
— Я не доверяю обещаниям, которые дает мне мужчина, привязывающий меня голой к своей кровати.
— Значит, ты предпочитаешь мужчин, которые держат тебя связанной, но одетой? Это звучит не так возбуждающе, как смотреть, как ты извиваешься голая на моей кровати. Твоя бледная кожа краснеет. И ты краснеешь везде, — его взгляд опускается к моим ногам, и я перекрещиваю веревки, пытаясь закрыться, но все, к чему это приводит, так к вспышке боли вокруг моих лодыжек.
— Это твоя попытка пошутить? — спрашиваю я со вспышкой разочарованного смеха.
— Нет, это правда... которая содержит небольшой намек на юмор, — он ухмыляется, и мне хочется откусить его сексуальные губы прямо с его самодовольного лица. — У тебя есть еще какие-нибудь реальные вопросы, или мы закончили?
Я перестаю стягивать свои путы и опускаю плечи.
— Пожалуйста, Чейз, просто скажи мне, почему я здесь.
Он снова смотрит в окно и вздыхает.
— Потому что ты должна быть здесь. Это все, что тебе нужно знать на данный момент.
Я фыркнула.
— Точно так же, как мне не нужно знать, почему ты пытаешься захватить компанию моей семьи? Компанию, которая с полуночи прошлой ночи стала моей?
Чейз усмехается, складывая руки на своей мускулистой груди, обнажая еще более мускулистые бицепсы, готовые вырваться из рукавов его черной рубашки на пуговицах.
— С полуночи предприятия «Бланка» принадлежат Реджине.
Я закатываю глаза.
— Нет. Видишь ли, у меня сегодня день рождения, и я…
— Верно, я хорошо знаю, как работают трасты и наследство. Ты должна помнить, что я рос как один из привилегированных изнеженных детишек Манхэттена, но ты не понимаешь, что не можешь унаследовать компанию... — Чейз снова подходит ко мне, и я тяжело дышу, предвкушая, каким будет его следующий шаг. Он протягивает руку и кладет ладонь на мое быстро бьющееся сердце между грудей. Его губы раскрываются. Его глаза фиксируются на моих. — Если ты умрешь.
— Умрешь? — повторяю я со смехом. — Здесь нужно немного поработать, но это далеко не ад, а ты слишком привлекателен, чтобы быть дьяволом.
— Дьявол и должен быть привлекательным, — говорит он, нежно проводя ногтями по чувствительной коже под изгибом моей груди. — А иначе как еще он может заманить людей и заставить их доверять ему настолько, чтобы поспорить за их души?
— Так вот что произошло? — спрашиваю я, тяжело сглатывая. Никогда еще мужчина не прикасался ко мне подобным образом, не говоря уже о единственном мужчине, которого я когда-либо хотела, чтобы он прикасался ко мне подобным образом. Может быть, я ошибаюсь. Может быть, он дьявол, а я умерла и оказалась в центре своего собственного ада.
— Так вот что ты сделал? — спрашиваю я. — Заманил меня своей внешностью и увел подальше, чтобы прибрать все к своим рукам? В этом есть смысл. Ты знаешь, что моя мачеха будет слишком глупа и самодовольна, чтобы заметить, что ты делаешь, но ты знал, что это сделаю я. Вот и все, не так ли?
Чейз медленно качает головой из стороны в сторону.
— Нет. Это не так. Это далеко не так. А что касается того, как я заманил тебя сюда... скажем так, я послал зов из своей черной души в твою... и ты откликнулась.
Я все больше и больше расстраиваюсь, как от медленных движений его пальцев, блуждающих по всему моему телу, так и от его неспособности сказать мне правду, кроме как говорить загадками.
— Мне нужно куда больше, чем это.
— И я дам тебе больше. Со временем. Прямо сейчас тебе нужно поспать. — Чейз встает.
— Почему? Тем более, что ты говоришь, что это не то, что я думаю? Почему бы не уточнить, что ты не такое чудовище, каким я тебя выставила?
— Потому что я должен знать, что ты можешь принять меня за монстра, за Охотника, прежде чем я скажу тебе что-то, что может исказить твое представление о том, кто я на самом деле, потому что это так. Я не просто охочусь. Я убиваю. Иногда ради спортивного интереса. Иногда ради денег. Это возбуждает меня так же, как возбуждает меня вид тебя, связанной в моей постели. — Чейз подходит ближе, нависая надо мной. Мои губы дрожат как и бедра, и не только от страха. От потребности. Силы сильнее, чем я когда-либо чувствовала раньше. — Скажи мне, Неви, что ты видишь, когда смотришь на меня? Что ты чувствуешь?
— Ты... чудовище, — говорю я на выдохе, потому что это правда.
Он уже так близко, что молния его брюк находится выше линии моих глаз, и я не могу не заметить напряженную выпуклость под ней.
— Есть там что-то, чего ты хочешь? — спрашивает он.
Я краснею и отворачиваю голову. Я слышу безошибочный звук застежки-молнии и удара ткани об пол. Я оборачиваюсь и вижу его в черных трусах-боксерах, под эластичной тканью которых виднеется толстый контур его эрекции. Он пульсирует, и мои губы раздвигаются.
— Я знаю этот взгляд, — замечает Чейз, расправляя ладонью ткань и поглаживая себя по ней. — Это желание, горящее в твоих глазах. Влажность твоей кожи. Тебе больно от этого, не так ли, принцесса?..
У меня пересохло во рту.
— Ты хочешь попробовать его на вкус, — говорит Чейз, и это не вопрос, а наблюдение. Он прав. Мне интересно, каково это. В моих руках, во рту. Каков его вкус на моем языке.
Чейз стонет и спускает пояс к ногам. Когда он встает на ноги, я задыхаюсь. Он еще больше, чем казалось, запертый в его одежде. Он толстый, изогнутый и пульсирующий, на кончике темно-фиолетового цвета блестит влага.
Я глубоко вдыхаю, и он берет себя за основание, придвигаясь ближе, так что его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от моего лица.
— Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как доставить мне удовольствие?
Я киваю, потому что не могу думать ни о чем другом, включая все причины, по которым это худшая идея в мире. Потому что сейчас есть только я, он, мое любопытство и похоть, бурлящая в моем теле.
— Сначала мне нужно кое-что от тебя, — говорит Чейз, протягивая руку между моих ног. Я вижу звезды, когда он раздвигает мои складочки и проводит двумя пальцами по моему естеству. Я сползаю с кровати от нового, шокирующего ощущения. — Я так и знал. Я знал, что ты будешь чертовски мокрой для меня, — хрипит Чейз, его шея напряжена.