— Ш-ш-ш. Я еще не закончил, принцесса. — Чейз берет в рот другой сосок, и я снова теряюсь в ощущениях, когда его язык проводит по нему.
Я никогда не знала, что прикосновение к соску можно прочувствовать между ног, но моя киска жаждет, чтобы он коснулся меня там. Исследовать то, что он делает с моей грудью.
Чейз отступает назад и стягивает рубашку через голову. Он просто шедевр. Идеально мускулистый и покрытый замысловатыми татуировками.
Я не успеваю изучить эти татуировки, потому что он опускается меж моих ног и начинает гладить меня языком.
Если бы не мои путы, я бы слетела с кровати. Мне даже не важно, что мои запястья и лодыжки горят, все, что меня волнует, это то, как мастерски он доставляет мне удовольствие, а затем замедляет свои движения, отодвигая меня от края. Я стону от разочарования, когда он лижет и дразнит, отчаянно пытаясь освободить эту растущую потребность в моем животе, сжавшемся до боли. Чейз успокаивает мое нетерпение, когда проводит носом между моих складок, вдыхая мой запах. Его глаза закрываются.
— Святое дерьмо. Ты... черт, Нив. Я могу пировать тобой дни напролет.
Его слова притягивают меня еще ближе. Он проводит языком быстрее. Впивается зубами в мой клитор, прежде чем взять его в свой теплый рот и посасывать, потирая языком чувствительный узелок, надувая щеки так, что мои глаза закатываются назад.
— Посмотри на меня, Неви. Посмотри на меня! — требует он.
Мне удается открыть глаза как раз в тот момент, когда он прикусывает мой клитор, и я срываюсь с места, крича в потолок из глубины души, когда на меня нападает самое приятное ощущение, о существовании которого я даже не подозревала. Оно овладевает моим телом, как будто это демон и это какой-то невероятный сексуальный экзорцизм.
Когда я снова открываю глаза, Чейз стоит надо мной с ножом. Мои глаза расширились.
— Какого черта? — интересуюсь я.
— Я не видел этого, когда мы впервые встретились, но я узнал его сегодня на балу.
Я смотрю на лезвие, которое блестит от солнечного света, когда он переворачивает его в руках.
— Узнал что?
— Родственный дух. Тьму в тебе. Я никогда не разговаривал с тобой раньше, потому что знал, что то, что я собой представляю, чересчур много для такого чистого человека, как ты. Поэтому я держал дистанцию. Но теперь я знаю наверняка. В тебе это тоже есть. Тьма зовет тебя, — он проводит лезвием по центру ладони, не дрогнув. — Немного крови не отпугнет тебя. На самом деле, это тебя заводит.
Я хочу сказать ему, что нет, что он сумасшедший и что вид крови, капающей с его ладони, ничего подобного со мной не делает, но это было бы ложью.
Мой рот наполняется слюной. Моя киска напрягается.
Он тянется куда-то мне за голову и достает ключ из-под подушки, отстегивая один из наручников. Моя рука опускается на матрас, покалывая от долгого пребывания в таком положении.
— Дай мне свою руку, — приказывает он.
Я подношу руку к Чейзу, и он берет ее в свою большую ладонь, переворачивает и осматривает так же, как и лезвие. Он повторяет режущее движение по моей руке, и вместе с укусом боли приходит вспышка удовольствия, от которой я задыхаюсь.
— Я никогда не знал человека, который был бы настолько чист духом и имел бы такую темную и грязную душу. Ты создана для меня. Я знал это всю свою жизнь.
Чейз переползает по моему телу и располагается между моих ног. Он кладет свою окровавленную ладонь мне на грудь, размазывая теплый красный цвет по моей бледной коже.
— Так чертовски красиво, — размышляет Чейз, проводя по моему телу между ног. Его член снова утолщается, пока не выгибается к пупку. Головка набухла и стала фиолетовой, пульсируя от новой потребности.
Он хватает меня за запястье.
— Прикоснись ко мне, — хрипит он, направляя ладонь к своей груди.
Я провожу ладонью по замысловатым татуировкам, с удивлением наблюдая, как я создаю свои собственные кровавые произведения искусства на его загорелой коже.
Чейз наблюдает за этим с темным похотливым интересом.
— Хватит, — говорит он, беря мою окровавленную руку своей, смешивая вместе различные оттенки нашей сущности. Он накрывает мое тело своим и захватывает мои губы в страстном поцелуе. Мои соски касаются его груди, и искра удовольствия пробегает по мне. Чейз проводит большим пальцем по моим губам и молча смотрит на меня.
— Я собираюсь погубить тебя, — говорит он, и я не уверена, предупреждение это или обещание.
Чейз протягивает руку между нами и помещает головку своего члена у сочащегося соками входа в мою киску.
— Будет больно, — предупреждает он.
Я сжимаю его щеку в своей ладони.
— Остается только надеяться.
Чейз стонет и входит в меня с такой силой, что я не только чувствую, что меня разрывает изнутри, но и бьюсь головой об изголовье кровати.
— Да! — кричу я, чувствуя за болью всплеск удовольствия и желая еще. — Еще!
— Я знал это, — стонет Чейз, снова вырываясь, вызывая во мне новый вид пульсирующего удовольствия. — Я знал, что ты та самая.
— Еще, — это все, что я могу сказать, выгибая бедра навстречу ему.
Чейз толкается в меня, и свободной, но окровавленной рукой я впиваюсь пальцами в его задницу, направляя его глубже. Вбиваю его сильнее. Смесь удовольствия и боли, но это не отдельные чувства. Происходит также быстрое нарастание ощущений, которые я никогда не хочу отпускать. Осознание этого освобождает меня, как дикого зверя, вырвавшегося из клетки.
Я никогда не была сломлена.
Я принадлежала только ему.
Мое тело напрягается, когда Чейз входит в меня снова и снова. Моя киска сжимается вокруг него, втягивая его обратно всякий раз, когда он вырывается.
— Черт, кончи на мой член, Неви. Кончай для меня, — простонал он, и его мышцы и челюсть напряглись, а движения стали размашистыми, становясь дикими и хаотичными.