— Нет, — говорит она, наклоняясь для поцелуя. Я могу вдохнуть ее. Я чувствую ее вкус. Когда ее губы шевелятся, они касаются моих. — Это только на поверхности. Я хочу то, что под ней.
— А что под ней?
— Я вижу человека, который хочет защитить меня, который хочет заботиться обо мне. Я вижу человека, который заботится больше, чем кто-либо из моих знакомых, даже если он может показать это только своими деньгами.
8
АНИТА
Мы идем в «Метрополитен», и, к моему удивлению, он действительно заставляет меня краснеть. Рауль наклоняется ближе, пока его рот не оказывается всего в дюйме. Я мечтаю об этой горячей маленькой киске. О том, каково это. Какой она будет на вкус. Я мечтаю о том, как она плотно обернется вокруг моего члена.
Он привозит меня обратно в мою квартиру, лишь поцеловав на прощание за дверью.
Подарки продолжаются — новый холодильник, новая плита. Мы получаем знак от многоквартирного дома, что у нас новое руководство, и наша квартира - первая, которая получила обновление. Рабочие снесли несколько стен, и теперь наша квартира занимает место на двоих. Новый деревянный пол вместо изношенного ковра. Окна с двойными стеклопакетами и лучшими замками.
На втором свидании он берет меня с собой на Кони-Айленд.
Он твердо решил не кататься на американских горках. Он говорит, что его ноги были созданы для того, чтобы стоять на земле. Пока я не прошепчу ему на ухо все, что сделаю с ним потом. Как я хочу попробовать его на вкус, выпить досуха. Он не может сопротивляться, и когда я отказываюсь в самую последнюю секунду, он уговаривает меня сесть на американские горки со словами, которые пронизывают меня желанием насквозь.
За карнавальным шатром. Если ты поедешь на американских горках, как хорошая девочка. Если ты придешь ко мне с растрепанными волосами, со слезами страха и счастья на щеках, я встану на колени и заставлю тебя кончить своим языком.
Теперь мы идем на наше третье свидание в хороший французский ресторан. Я слышала, что на прошлой неделе Лин-Мануэль Миранда обедал там со своей женой. Еда обильная, экстравагантная, вкусная. У нас есть несколько часов, чтобы поговорить обо всем и ни о чем.
И долгая прогулка до моего дома.
Валентина и Хуана уже знают, что сегодня меня ждать нельзя.
Я убрала свою комнату, зная, что после ужина он пойдет со мной домой.
Когда мы подходим к двери, я вся дрожу от волнения.
— Это не обязательно должно быть сегодня, — шепчет мне в щеку Рауль, прижимая к себе. — Не бойся.
— Я не боюсь, — говорю я, хотя меня и трясет.
Рауль отстраняется и приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела ему в лицо. В лунном свете его карие глаза кажутся лужицами жидкого золота.
— Если тебе что-то понадобится, только скажи.
Его великодушие, его собственная нерешительность выжимают честность из глубин моего сердца. Это выходит сумбурно и правдиво.
— Я боюсь, что сделаю тебе больно. Я не хочу этого, но сделаю. Нам не обязательно заниматься сексом обычным способом. Мы можем просто делать то, что делали. Этого достаточно.
Свирепость проникает в это золото, искры серебра.
— Этого недостаточно.
— Я не хочу причинять тебе боль.
Он одаривает меня полуулыбкой.
— Даже если я этого захочу?
Я протягиваю руку и касаюсь его щеки. Рауль вздрагивает так слабо, что я едва замечаю. Но я вижу это. Я не из тех, кто хочет причинять людям боль. Особенно тем, о ком я забочусь. Ком-то, кого я, возможно, даже люблю.
— А что, если это никогда не исчезнет? Что, если я буду прикасаться к тебе день за днем, и однажды ты возненавидишь меня за это?
Рауль наклоняется и целует меня. Его дыхание теплое. Он так уверен в себе, так прекрасно сложен, что почему-то легко подумать, что он сделан из камня. Только когда он прикасается ко мне, я точно знаю, что он полностью человек. А это значит, что у него есть человеческие желания. Человеческие потребности.
Он нуждается в прикосновении.
Ему это нужно.
Я провожу его в свою квартиру, в спальню. Маленькая, простая комната, несмотря на хороший матрас и золотистое изголовье. Я поворачиваюсь к нему лицом и снимаю свое маленькое черное платье, открывая соответствующий бюстгальтер и трусики, которые я получила на сегодняшний вечер. Золотого цвета, конечно. Атлас.
Он делает глубокий вдох.
— Ты прекрасна, Анита.
Он тоже красив. И я собираюсь показать ему, насколько.
Несколько недель назад он купил право пользоваться моим телом. Он прикасался ко мне, но не просил меня прикасаться к нему в ответ. Зачем тебе это нужно? – спросил он. Он не знал, красив он или желанен. Он не знал, что его хотят, но сегодня вечером я ему покажу, насколько.
Я подхожу к Раулю, а он замирает. Когда я снимаю с него пиджак, он словно переживает какую-то пытку. Пока я расстегиваю его рубашку. Он вздрагивает, когда я тянусь к его поясу. И вот он стоит передо мной голый, сияющий золотом мужчина из мускулов и плоти, его член гордо стоит.
Я прижимаю палец к его груди, и он хмыкает.
Я провожу взглядом по выпуклостям его пресса.
Его член подпрыгивает мне навстречу, и я обхватываю его кулаком. Он издает стон боли и удовольствия, его лицо искажено агонией. Я думала, что не хочу причинять ему боль, но это не обычная боль. Это голод, и это заставляет меня чувствовать себя сильной.
Рауль тянет меня обратно к кровати, откидываясь на матрас, чтобы поймать мое падение. Он протягивает мускулистые руки назад и хватается за золотые колонны в изголовье.
— Прикоснись ко мне, — говорит он хриплым голосом.
Я забираюсь на него самозабвенно, позволяя своей коже скользить вдоль его, седлаю его узкие бедра, мои груди прижимаются к его широкой груди. Мои руки лежат на его твердых плечах, где он напрягается, чтобы удержать металл. Все его тело сотрясается, словно от удара. Я опускаю руку и отодвигаю ткань трусиков в сторону. Его член врезается в место между моих ног, как будто он был создан именно для меня.
Мои бедра сжимаются, когда я готовлюсь быть пронзенной им.