Джейн восхитилась — вот это да. А ведь совсем недавно Стрикленд чувствовал себя не в своей тарелке и пытался избежать общения с теми, кого считал выше себя. И как он заговорил теперь! Потрясающее преображение.
— Так почему, мисс Олдридж, вам не нравилось быть компаньонкой мисс Герасимофф? — вкрадчиво повторил инспектор свой вопрос, и теперь он выглядел точь-в-точь как лис, который подкрадывается к ничего не подозревающей курице.
— Мисс Герасимофф. она была.
— ...истеричной, лживой и самовлюбленной дрянью, — вновь влез Баррингтон.
— Мистер Баррингтон, я не вас сейчас спрашиваю! — холодно срезал его Стрикленд. — Последнее предупреждение. Еще раз откроете рот без разрешения и выйдете отсюда. Даже если мне придется применить силу.
— Что вы себе позволяете?! — возмутился писатель, но сразу же замолчал, наткнувшись на острый взгляд инспектора.
— Итак, мисс Олдридж, вернемся к моему вопросу. Почему вам не нравилось быть компаньонкой мисс Герасимофф? — Стрикленд невозмутимо повторил свой вопрос уже в третий раз, напомнив Джейн сурового инквизитора, допрашивающего ведьму.
Мисс Олдридж, кстати, вполне на такую ведьму походила — рыжие волосы, вьющиеся легкомысленными кудряшками, бледная кожа и еле заметные веснушки на щеках и носу, невинные голубые глаза. Что еще нужно для настоящей ведьмы? Недаром же раньше считалось — чем невинней выглядит девица, тем больше в ней зла, ибо своей невинностью она искушает чужие души.
Джейн хихикнула про себя. Вот куда может завести воображение!
— Мисс Герасимофф была... — мисс Олдридж шмыгнула носом. — Мисс Герасимофф очень зависела от настроения. Иногда она становилась щедрой и дарила мне разные подарки.
— Например?
Мэри Энн потупилась, явно не желая говорить, но потом тихо прошептала:
— Старые платья. Украшения… — ее рука нервно поправила ворот голубого пеньюара, расшитого неяркими серо-серебристыми цветами. Он выглядел слишком дорого для бедной компаньонки. Но, если приглядеться, можно было понять, что вещь далеко не новая, хотя за ней и тщательно следили.
— А когда ваша нанимательница была не в настроении? Что тогда? — Стрикленд в эту минуту казался безжалостным истуканом.
Даже Джейн стало жаль мисс Олдридж, хотя Мэри Энн и оставалась главной подозреваемой — кто еще мог добавить цианид в орешки? И у кого было столько же мотивов?
— Она... не следила за тем, что говорит, — пролепетала мисс Олдридж. — Иногда могла… обидеть. Иногда... бросала в меня вещи.
Джейн заметила, как при последних словах Мэри Энн нервно поправила волосы, словно пытаясь что-то скрыть с их помощью.
— Разрешите, — влезла она, игнорируя сердитый взгляд Стрикленда. — Мисс Олдридж... как это случилось?
Несмотря на то, что Мэри Энн отшатнулась, Джейн все же успела разглядеть большое красное пятно на ее скуле и шее, который девушка пыталась скрыть под волосами. Ожог?
— Это сделала ваша благодетельница? — спросила мисс Стэнли.
— Она... ей не понравилось, что глинтвейн холодный.
Джейн в этот момент очень захотелось оживить мисс Герасимофф и высказать ей все, что она о ней думает. Какая же дрянь! Если Мэри Энн ее и убила, то... И как теперь быть? Если эту гадину убила мисс Олдридж, то ведь ее отправят на виселицу! Несправедливо!
— Она что-то бросила в вас? — догадалась Джейн.
— Нет... плеснула глинтвейном мне в лицо, — Мэри Энн прикусила губу, видно было, как неловко ей об этом говорить.
Так вот откуда взялся глинтвейн на полу! Значит, яд точно был в миндале.
Мисс Стенли обменялась взглядами со Стриклендом. Инспектор кивнул ей, потом перехватил инициативу:
— Расскажите все по порядку. Что было после вашего ухода из гостиной. Это случилось... — полицейский махнул рукой. — Мисс Стэнли, пометьте в записях. Без четверти восемь вечера мисс Герасимофф с мисс Олдридж ушли из гостиной. И что же было дальше?
— Мисс Герасимофф была очень недовольна тем, что ей пришлось при всех похвалить меня и налить мне чаю.
Что-то вроде угрызений совести укололо Джейн — кто знает, если бы не эти фанты и ее задания, может, и убийство бы не случилось?
— Когда мы пришли в комнату, мисс Герасимофф начала меня ругать. Ей показалось, будто какие-то ее вещи лежат не на месте.
— Какие именно?
— Бумаги на письменном столе оказались сложены не в том порядке... она так посчитала.
— Ей показалось?
— Не знаю. Я никогда не трогала ее бумаги! — испугалась Мэри Энн. — Мисс Герасимофф с самого начала запрещала мне прибираться на ее столе или брать документы. Она всегда выделяла мне отдельный стол, где я писала, а к ее вещам подходить не разрешалось. Один раз она забыла в кресле записную книжку. Я просто положила ее к ней на стол, и мисс Герасимофф чуть меня не прогнала. Сказала, еще один раз и... — она замолчала.