— А зачем вам был отдельный стол? Что вы там писали? — Стрикленд легко выхватил главное.
— Я... я... — из глаз мисс Олдридж потекли слезы. — Я…
Баррингтон дернулся, чтобы встать, но инспектор прямо-таки пригвоздил его к стулу суровым взглядом.
— Я писала книги, — девушка расплакалась.
Горько. С надрывом.
— Так это вы писали книги за фон Герасимофф, — выдохнул Баррингтон, для которого, похоже, признание Мэри Энн тоже стало откровением. — Почему же тогда... — он оборвал фразу, словно хотел сказать что-то, не предназначенное для посторонних.
— Мисс Стэнли, не сочтите за труд, дайте мисс Олдридж стакан воды, — велел Стрикленд, от которого, скорее всего, тоже не укрылась эта недомолвка.
Джейн охотно повиновалась.
Через некоторое время Мэри Энн успокоилась и смогла продолжить свой рассказ:
— Сюжет придумывала мисс Герасимофф.
— А точнее, воровала, — исправил ее Баррингтон.
— Да. Воровала, — кивнула мисс Олдридж. — Мисс Герасимофф рассказывала мне в общих чертах, о чем именно нужно написать, а я... писала. Мистер Баррингтон, я знала, что она украла у вас идею, — девушка с мольбой посмотрела на писателя. — Но, поверьте, у меня не было иного выбора.
— Забудьте об этом, — мягко ответил ей Баррингтон. — У вас в итоге получилось лучше, чем смог бы написать я сам. Вы очень талантливы, мисс Олдридж.
— Спасибо! — покраснела Мэри Энн.
— А теперь ближе к делу! — Стрикленд, похоже, состоял из стали и гранита, и трогательные сцены его нисколько не умиляли. — Итак, мисс Олдридж, вы писали книги за мисс Герасимофф. Она платила вам за это?
— Да. Жалование компаньонки.
— И все?
— Да, — кивнула Мэри Энн.
— А почему вы не ушли от нее?
— А куда мне идти? — мисс Олдридж скосила глаза на Баррингтона, и Джейн в очередной раз подумала, что эти двое явно не просто знакомы. — Мисс Герасимофф сделала себе имя. Да, она воровала идеи и шагала по головам, но это все равно было имя. У нее охотно принимали рукописи. А что ждет меня? Я никогда бы не смогла делать то, что делала она.
— Вам и не придется, клянусь, — тихо пообещал Баррингтон, мрачно глядя на Мэри Энн, но была в этой мрачности удивительная глубина. И в кои-то веки Джейн стало завидно. Пожалуй, ей тоже бы хотелось увидеть такой взгляд, направленный на нее.
— Мистер Баррингтон, свои клятвы оставьте для более подходящих мест, — инспектор Стрикленд, судя по всему, был настоящим сухарем. — Если не умеете держать язык за зубами, выйдите вон. Я веду допрос свидетеля и возможного подозреваемого, а вы мне мешаете. Ну? Вам помочь выйти или вы сами справитесь?
— Я буду молчать, — судя по сжатым губам и покрасневшим щекам, мистер Баррингтон с трудом сдерживался, чтобы не бросится на Стрикленда, но ради мисс Олдридж он смог переступить через свою гордость.
— Будете. За дверью, — Стрикленд встал.
Он был на полголовы ниже мистера Баррингтона, но Джейн не сомневалась в его способности выставить писателя из кабинета. Несмотря на неторопливые и почти расслабленные движения, в инспекторе чувствовались и сила, и скорость, и ловкость достаточные, чтобы справиться даже с тремя подобными противниками.
— Мистер Баррингтон... — Мэри Энн с мольбой посмотрела на своего защитника, и он, недовольно зыркнув на Стрикленда, все-таки вышел вон.
— Это было очень разумно, мисс Олдридж, — скупо поблагодарил девушку полицейский. — Итак, вы писали романы вместо мисс Герасимофф, а она присваивала всю славу себе... и деньги тоже. При этом обращалась с вами так, как не во всяком доме обходятся с простой прислугой. И вот вы вернулись после игры в фанты в свои комнаты, а мисс Герасимофф принялась вас ругать... — напомнил ей инспектор. — Что было дальше?
— Я поклялась, что ничего не трогала. Мисс Герасимофф немного успокоилась и велела мне наполнить ее бонбоньерку новыми орехами. Я сходила в кладовую и выполнила ее приказ. Но орехи оказались не теми. Дело в том, что мисс Герасимофф любит... любила миндаль, но в кладовой миндаля не оказалось и на кухне никого не оказалось. За это меня опять отругали. Потом мне было велено принести глинтвейн. Я принесла. Мисс Герасимофф показалось, что напиток холодный. Она накричала на меня и плеснула его мне в лицо. Я успела отшатнуться, поэтому... вот... — девушка упорно боялась оторвать взгляд от пола. — Мне стало больно, и я... выбежала вон. Я хотела... — она глубоко вздохнула, борясь со слезами, — я хотела уйти отсюда. Куда угодно. Хоть даже замерзнуть. Но мистер Баррингтон меня остановил. Он совсем не такой, как говорит о нем мисс Герасимофф. Он… заботливый и внимательный. Он... успокоил меня. Отвел в гостиную. Сам сходил за молоком.