— Мне все бабы завидуют. Хотя спокойной жизни у нас и не было. Куда только его не кидали! Только обживемся — переводят. Характер у него…
— Ох, какая я дура, — сказала Ирина, допивая вишневку. — Где ж мне жить теперь? У вас-то нельзя. Разговоры ведь всякие пойдут.
— Пойдут, — согласилась Галина. — Да ты не волнуйся. Пару дней побудешь, а там квартиру подыщут…
— Не сердись на меня, — попросила Ирина. Она сорвала веточку дикого хмеля. — Хорошо у вас тут…
Галина оперлась на руку и тихонько завела, прикрыв глаза:
— «Кари глазки, куда скрылись, куда скрылись от меня…»
— «Куда вы скрылись, где запропали, страдать заставили меня», — подхватила учительница музыки.
И женщины, обнявшись, протяжно пели, глядя на первые звезды, мигающие сквозь листья.
Несмотря на свое семейное положение и загруженность на работе, Родион Михайлович не бросил опеку над ценными, как он считал, кадрами. Поэтому ранним воскресным утром он и Ирина совершали верховую прогулку но живописным окрестностям.
И сцена эта была как из английской жизни. Мужчина и женщина верхом на породистых лошадях, и сами красивые и оживленные, и перелески, луга, рощи — тоже чудо как хороши. И воздух, был уже по-осеннему свеж, и краски ярки, и птицы сбивались в перелетные стаи. За спиной Шишкина висело охотничье ружье. Но он так и не снял его ни разу. И все это происходило у нас, в Нечерноземной полосе, и в общем-то, если задуматься, ничего не было в этом удивительного.
В отреставрированной мельнице уже работал трактир «У мельника». В воскресенье там шумела свадьба. Бывший рентгенолог Георгий, а теперь шеф-повар и главный распорядитель трактира, носился между гостями с подносами, на которых лежали цыплята-табака. На лице его было написано блаженство.
В открытом очаге на вертеле жарилось мясо, трое цыган играли на скрипках.
Молодые были счастливы. Гостей было много. Некоторые были с медалями и орденами. Отец жениха, маленький, щуплый комбайнер с загорелым лицом, застенчиво улыбался. На пиджаке у него висела звезда Героя Социалистического Труда.
— Заходи, заходи, — уговаривал он Шишкина. — Понимаешь, сына женю!
— Да я не знал… — улыбался Шишкин. — Не при параде… Ехали вот мимо.
Но Шишкина затащили к столу. Он поднял бокал с шампанским:
— За здоровье молодых! Горько!
Молодые встали, с удовольствием поцеловались. Шишкин выпил, налил еще один бокал:
— За здоровье родителей! Мы ими гордимся! Хочу, чтобы и они за вас не краснели! Горько!
И тут встали родители и, смахивая слезы, поцеловались.
— Я хочу сказать! — звонким голосом сказала невеста. — Я предлагаю тост за Родиона Михаиловича! Потому что жизнь у нас в районе стала гораздо интереснее! Вот у нас свадьба — а ни одного пьяного нету! Спасибо, Родион Михайлович!
Шишкин засмущался. Гости захлопали. Ирина заулыбалась.
— Да ладно… Чего там… — покраснел Шишкин и сел. — Что, на самом деле ни одного пьяного? — тихо спросил он у соседа. Тот кивнул.
Шишкин и Ира еще посидели на свадьбе, поговорили с людьми, послушали музыку, а потом незаметно, не прощаясь, по-английски, ушли
Ракитин и Шишкин стояли с удочками в руках на берегу реки.
— В общем кадрами сейчас мы обеспечены! — с воодушевлением делился своими радостями Шишкин.
— А рентгенолог где?
— Да рентгенологов я тебе десяток найду! А тут у человека талант! Что же ему в темноте сидеть!
Ни у кого не клевало.
— Сколько там у тебя на этой мельнице штата?
— Пять человек! — с гордостью ответил Шишкин.
— А полагается-то двадцать…
— Зачем же двадцать, если пять управляются?
— Ну, так ведь штатное расписание есть… Инструкция…
— А мы ее изменили, инструкцию, — спокойно сказал Шишкин.
— А зарплату они какую получают?
— Большую, — согласился Шишкин. — Так ведь работают люди. И население довольно!
Ракитин помолчал.
— Я вот в Венгрии был, — задумчиво сказал он. — В мотеле останавливался. Тут же закусочная и мастерская. И все это одна семья обслуживает. Тоже справляются…
— Вот видишь!
— А учительница музыки — что, все у тебя живет?
— Да нет, квартиру уже нашли, — беспечно ответил Шишкин.
— Больно долго искали.
— С жильем — проблема, — согласился Шишкин. — Искупаться, что ли?
— Холодно…
— Да вроде тепло…
— Это сверху тепло, а внизу холодно. Ты, Родион, подводные течения не учитываешь!
— Ты о чем? Не понимаю…
— Жалоба на тебя пришла.
— Какая?
— На пятнадцати листах!
Шишкина стукнуло как обухом по голове.