– А почему ты решил, что в смерти журналиста кто-то виноват? – насторожился Гуров.
– А потому, что такие гады сами не дохнут. Они до ста лет здоровыми живут! – почти восхищенно завопил Ермаков и повернулся в сторону спальни: – Ларка, собирайся! Поедем в кабак бухать, у меня сегодня праздник!..
Отправляясь в Главк, Гуров позвонил Крячко. Информация о компромате на Григоряна, который, возможно, имелся у журналиста, не давала сыщику покоя. Особенно после того, что он узнал от Станислава. Эта информация была единственной осязаемой ниточкой, оказавшейся ближе к исходу первого дня расследования в руках у сыщиков. Гуров хотел попросить Станислава отправить оперов для тщательного обыска квартиры журналиста, но Крячко уже уехал из Главка.
– Лева, я сейчас «качалки-рукопашки» отрабатываю, как ты изволил приказать, – недовольно проворчал Станислав в трубку. – Сам операми покомандуй!
– Слушаюсь, товарищ полковник! – отшутился Гуров и, прервав разговор с Крячко, дозвонился до генерала Малкина, начальника оперативного управления. – Привет, Егор! Можешь выделить пару толковых оперов?
– И я рад тебя слышать, Лева! – язвительно ответил генерал. – Да со здоровьем у жены все в порядке. Дети тоже в норме. Старшая недавно второго родила. Как у самого, спрашиваешь?.. Тяну лямку потихоньку, геморрой и радикулит замучили, а потенция, слава богу, о-го-го!..
– Егор, хватит паясничать, – прервал его Лев. – Правда, дел по горло. Некогда сейчас лясы точить.
– Наслышан, что тебя на дело Челнокова поставили, – посерьезнел Малкин. – Что от оперов нужно?
– Квартиру журналиста тщательно обыскать. С понятыми. Пусть изымают любые документы, записи, флешки, диски, фотографии… В общем, все, что может содержать компромат.
– На кого? – заинтересовался Малкин.
– Пока точно не знаю, – уклонился от прямого ответа Гуров. – На кого угодно.
– Есть у меня парочка толковых ребят, – не стал настаивать генерал. – Сейчас пошлю.
Глава 3
Подъезд, хоть в нем и не было консьержа, был удивительно чистым и опрятным. Широкие лестничные площадки были украшены репродукциями, а на подоконниках стояли цветы. Причем на каждом этаже растения были разными. Майор Щукин с удовольствием отметил, что среди них нигде нет герани – ее запах он терпеть не мог.
Понятых они с капитаном Свистуновым решили набрать из жителей подъезда, чтобы и самим по морозу не бегать, и людей по холоду не гонять. Поэтому на квартиру Челнокова опера поднимались пешком, а не комфортно ехали в широком лифте со встроенным телевизором.
Вообще, судя по местоположению, они рассчитывали увидеть в этом районе старые обшарпанные многоэтажки, типа хрущевок, но на деле все оказалось не так. Может быть, близость Северо-Западной хорды сказывалась, а может, расположение райотдела Западного Дегунина, но, пусть и с некоторой натяжкой, дом Челнокова можно было назвать фешенебельным.
Первую понятую они нашли на втором этаже. Ею оказалась молодая женщина лет тридцати. Она согласилась пойти с операми в квартиру Челнокова без лишних вопросов и уговоров. На третьем и четвертом этажах оказались лишь пенсионеры весьма преклонного возраста, и приглашать их опера не стали. Еще одного мужчину лет 55 взяли понятым с пятого этажа. И до седьмого, на котором была квартира Челнокова, им пришлось отвечать на многочисленные вопросы обоих гражданских, разъясняя им, что придется делать, и почему так, а не иначе.
Не поднимаясь на нужную площадку, Свистунов с понятыми задержался на лестнице, а Щукин подошел прямо к двери квартиры журналиста проверить пломбы и открыть ее для свидетелей. На секунду он удивленно замер, а затем начал поворачиваться к напарнику, доставая из заплечной кобуры пистолет. Впрочем, достать его он так и не успел – металлическая дверь резко распахнулась, с силой впечатав майора в стену. Резко выдохнув, он начал сползать на пол.
В ту же секунду из двери квартиры Челнокова загремели выстрелы. Оба понятых застыли с открытыми ртами и выпученными глазами, совершенно не понимая, что происходит. Несколько пуль ударились рядом с ними в стену, чудом никого не зацепив, а лишь осыпав обоих бетонной крошкой.
Пожилой мужчина стоял на лестнице чуть ниже капитана, и кроме шальных рикошетов, ему почти ничего не угрожало. А вот излишне любопытная девушка, спешившая побыстрее побывать в квартире, где жил убитый журналист, оказалась прямо на линии огня.
– Ложись, дура! – заорал Свистунов, но она не двинулась с места, и ему, укрывшемуся за перилами и лестничным уступом, не оставалось ничего другого, как покинуть свое убежище.