Я посмотрела на часы, поразившись тому, как быстро пролетело время.
— Кэти, тебе пора спать, милая.
— Ну, мам!
— Давай, иди. Почисти зубы, умойся, надень пижаму и прыгай в постель. Я скоро к тебе приду.
Ворча и вздыхая, она выскользнула из комнаты, всем видом давая понять, что меня ждет, когда она достигнет переходного возраста.
Алекс повернул голову и посмотрел на меня, все еще улыбаясь и будучи абсолютно спокойным.
— Она прекрасный ребенок.
— Я рада, что ты так думаешь. Я тоже так считаю. Большую часть времени, — смеясь, ответила я, — когда она не ставит меня в неловкое положение.
— Думаю, это вопрос уместности, — ответил он, слегка сочувственно.
— А ты никогда не хотел завести детей?
Вопрос так неожиданно сорвался с моего языка, что я тут же захотела запихнуть его обратно и повернуть время вспять, но это уже было невозможно.
Алекс, казалось, воспринял вопрос спокойно, но, как я обдумала это позже, его ответ был уклончивым.
— Быть отцом — это большая ответственность.
Я не знала, что ему на это ответить. Безусловно, он был прав, но далеко не все отцы чувствовали тяжесть этой ответственности.
— Я был удивлен, когда ты мне позвонила, — произнес он.
Смутившись, я засмеялась.
— Надеюсь, ты был не против?
— Нет, я очень рад, что ты позвонила. Я был удивлен, но счастлив. Я...
Кэти перебила его, не дав ему договорить. Она была одета в пижаму с мишками Тэдди.
— Алекс, ты почитаешь мне? Ты обещал.
Я вопросительно вскинула брови, но Кэти даже не смотрела на меня.
— Почитаешь? Пожалуйста.
Алекс выглядел удивленным, но не сопротивлялся. Я подумала, что если бы он не хотел этого делать, то нашел бы предлог отказать. Но я не была уверена в том, что думаю по этому поводу. Если бы мне кто-то сказал, что позволил незнакомому человеку остаться наедине в спальне с его дочерью, то я бы немедленно назвала его худшим родителем года.
— Давай, я уложу тебя спать, а Алекс почитает тебе, — предложила я.
— Хорошо, — ответила Кэти, будучи довольной, что добилась своего.
— Но только десять минут, — предупредила я.
— Ну, мам! — Надулась Кэти, но не стала спорить.
Она знала, что я серьезно отношусь к ее режиму дня.
Продолжая без умолку болтать, она уже во второй раз за день взяла Алекса за руку и потащила его вверх по лестнице в свою комнату, а я плелась позади них, чувствуя себя почти лишней.
Я видела, как Алекс моргнул, когда увидел торжество розового в комнате Кэти, затем он поднял медвежонка Барли со стула, чтобы придвинуть его ближе к кровати.
Я поправила одеяло и отступила назад, когда Кэти протянула Алексу книгу.
— Эту главу, — повелительно сказала она.
— Ты забыла сказать «пожалуйста», — мягко напомнила я ей.
— Эту главу, пожалуйста, Алекс, огромное пожалуйста с вишенкой сверху, — театрально произнесла моя остроумная дочь.
Я бросила на нее еще один взгляд, который она успешно проигнорировала, и вышла в коридор, делая вид, что поправляю фоторамки на стене. Я слышала тихое перешептывание, а потом успокаивающий тон Алекса, который читал моей дочери.
Комок подступил к горлу, когда я стояла там, слыша его голос, неторопливый и добродушный, что выражалось в каждом слове. Отец Кэти никогда ей не читал. Это так несправедливо.
Я прислонилась к стене, задыхаясь от нежелательных эмоций, которые нахлынули вместе с воспоминаниями о том, как наш отец читал мне и Стелле это было его любимое время суток, и наше тоже.
Пока Алекс читал «Что Кейти сделала дальше», подражая голосам благородных девиц прошлого столетия, мои глаза наполнились слезами.
Был ли он правильным мужчиной в неправильное время или просто неправильным мужчиной? Я не знала ответ на этот вопрос. А может и вовсе не было ничего правильного или неправильного, просто были два человека, которые неуклюже проживали свою жизнь.
Наконец-то, Кэти притихла, и я услышала, как Алекс выключает ночник и на цыпочках выходит из комнаты.
Смахнув слезу, я направилась на кухню, чтобы приготовить нам кофе.
Когда он появился позади меня, мне удалось взять себя в руки.
— Как все прошло?
— По крайней мере, она не возмущалась.
— Хм, похоже ты прошел ее испытание. — Я задумчиво посмотрела на него. — Ты никогда не читал детям раньше?
— Нет, это моя первая сказка на ночь, — признался он, — а ты можешь что-то посоветовать?
— Нет, у тебя природный талант. Поверь мне, ты бы знал, если бы Кэти осталась недовольна.
— И она даже разрешила мне поцеловать ее маму, — промолвил он.
Я хотела его, но не могла получить. Не сейчас.
— Не могу просить тебя остаться на ночь, — сказала я тихим, но уверенным голосом. — Но я не хочу, чтобы ты уходил прямо сейчас.
Он ответил легкой улыбкой.
— Спасибо. Я просто не был уверен, когда ты меня пригласила... Ведь это свидание?
Он закончил свою фразу вопросом.
— Я тоже не была уверена, — честно призналась я, — но думаю, что да... если, конечно, ты не против.
Мы смотрели друг на друга сквозь пространство комнаты, пока я ждала от него ответа.
Но он не ответил.
— Мне включить музыку? — спросила я, надеясь разрядить неловкое напряжение, которое возникло между нами.
Он кивнул и подошел к дивану, а я опустилась на колени, перебирая свою коллекцию старых компакт-дисков. Рок был слишком громким, кантри слишком депрессивным, и он мог не любить его, соул тоже... ничего не подходило. Но неожиданно я нашла идеальный аккомпанемент тишине.
— Тебе нравится гитарная музыка?
Он пожал плечами, а то, как он меня рассматривал, кричало о том, что его не волнует выбор музыки.
Вскоре из динамиков донеслись тихие звуки испанской гитары, которая была эмоциональной, восхитительной, и атмосфера в комнате начала меняться, накаляться, пока я не ощутила, что она давит на меня, или, возможно, что это напряжение исходило от меня, и то, что я испытывала, влияло на мое восприятие музыки. Я не могла это объяснить.
Собрав себя в кулак, я подошла к Алексу и опустилась на него таким образом, что мои колени уперлись в спинку дивана, а мое тело нависло над ним.
Он не улыбнулся и не удивился. Он просто положил свои руки мне на бедра и стал водить пальцами по ткани моей юбки. Он смотрел на мое лицо, словно пытался прочитать в нем, что будет дальше.
Я почувствовала, как он напрягается подо мной, и меня разрывало от желания сказать ему что-нибудь, сказать, как это на меня не похоже, как сильно я хочу его и как этого боюсь. Но у меня просто не было слов.
Я открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова. Разочарование накрыло меня, и, возможно, в этот момент я поняла его немного больше, чем раньше.
Его пальцы сильно впились в мои бедра, словно он еле сдерживал себя. Я подняла свои дрожащие руки, прикоснулась к его щекам и припала губами к его губам.
Алекс, казалось, застыл на месте, поэтому в этот раз я взяла инициативу в свои руки, дразня его приоткрытый рот, пока он не ответил на мой порыв. Его руки скользнули вверх к моей талии, и он притянул меня ближе к себе.
Сила нашего поцелуя возрастала с каждой секундой, пока я с остервенением не сжала его лицо, а его руки не вцепились в мою талию почти зверской хваткой.
Я застонала, когда он опустил меня на диван, звуки, которые вырывались из меня, я никогда ранее не слышала. Он держал свой вес на руках, чтобы не раздавить меня, но я могла ощущать всю внушительность его тела над собой, а расстояние между нашими бедрами неуемно сокращалось.
Я провела руками по его спине, царапая ногтями рубашку, ощущая ширину его плеч и мощь его мускулов. Боже, этого было так много, но в то же время так мало. Я, то пыталась остановиться, то просто быть сдержаннее, то снова теряла контроль. Моя голова шла кругом.
Мне хотелось быть смелее, я хотела поддаться желанию, хотела просто побыть женщиной и отбросить все предубеждения. Но я не могла. Точнее не должна была позволить себе это.
Я медленно отстранилась, но он снова потянулся ко мне, правда все-таки сумев остановиться. Он прищурил глаза, будто испытывал боль, словно покрывало цивилизованности готово было быть сорванным, а низменные инстинкты готовы взять верх.
Он прижался лбом к моему лбу.