Но как только он отвернулся, моя улыбка исчезла. Как мне защитить свое сердце, когда Кэти, очевидно, уже была без ума от него? Моя дочь являлась главной причиной, почему я оградила себя стеной неприступности, но она стала и слабым местом в моей броне. Поэтому мужчина, завоевавший любовь моего ребенка, был близок к тому, чтобы покорить мое сердце.
***
Я слегка задремала, будучи сытой и довольной, пока Кэти спала рядом со Стэном. Когда я открыла глаза, то увидела Алекса, идущего по дорожке от своего дома.
— Я не слышала, как ты ушел, — зевнув, промолвила я.
— Мне нужно было кое-что сделать, — сказал он с таинственным блеском в глазах.
Я села, мгновенно проснувшись.
— Эм, это настораживает. И чем ты занимался?
— Только не сердись... — начал он.
— Эм, ладно, а почему я должна сердиться?
Он смущенно поморщился.
— Я...я к-к-купил новые шины для твоей м-машины.
Я удивленно вытаращила глаза.
— Алекс, я не могу это принять...
— П-пожалуйста! Мне важно, чтобы вы с Кэти были в безопасности.
— Я... спасибо, но ведь шины такие дорогие. Я не могу тебе позволить...
— Пожалуйста. В любом случае, я их уже установил.
Я не знала, что сказать. Это была одна из самых милых вещей, которые для меня кто-либо делал в жизни, но мне было крайне неловко принимать такие подарки.
— Очень мило с твоей стороны, Алекс. Но я буду чувствовать себя лучше, если верну тебе деньги...
Уголки его рта опустились.
— Это п-подарок, — тихо произнес он.
Я засунула поглубже свою гордость, не желая еще больше ранить его чувства.
— Спасибо, — промолвила я, улыбаясь и одновременно качая головой. — Огромное тебе спасибо.
Он улыбнулся в ответ и подмигнул.
Когда солнце начало клониться к закату, Кэти потащила нас в дом. Мы упаковали остатки еды, и когда Кэти забралась на широкие плечи Алекса, чтобы с комфортом добраться до дома, он, сказал, что вернется за холодильниками позже.
Я считала, что его хижина прекрасна снаружи, но внутри она была просто фантастической. Старинные деревянные столы блестели в приглушенном свете, вся остальная мебель была новой и высшего класса. По сравнению с этим мой дуплекс казался маленьким и потрепанным.
— Вау, Алекс! Это так красиво! Выглядит потрясающе. Ух ты! Я глазам своим не верю! Ты все это сделал сам? Боже, должно быть ты занимаешься этим профессионально.
Я замолчала и посмотрела на него.
— У тебя есть какие-нибудь другие проекты?
Он неловко пожал плечами.
— Сейчас, только этот.
— Хм, — промолвила я, прищурив глаза, — ты изучал архитектуру и инженерное дело в университете?
Он отвернулся и ничего не ответил.
К этому времени Кэти уже крепко спала на широком диване, глубоким беспечным сном ребенка, который провел целый день на свежем воздухе.
Осторожно и как можно тише, Алекс укрыл ее одеялом, подоткнув края, чтобы ее ноги не мерзли. В это момент я представила, как он лежит на этом диване, вытянувшись в полный рост, и смотрит телевизор или читает одну из книг, разбросанных по гостиной, а Стэн лежит рядом с ним. А затем я представила, как я лежу рядом, прижавшись к нему, пока горит камин, спасая нас от зимних холодов.
Мечты опасны — они искушают нас всем, чего мы не должны хотеть.
У меня был взят дом в ипотеку, которую я могла себе позволить, и любимая работа. И у меня была Кэти — самая яркая путеводная звезда моей жизни.
Но сейчас я мечтала о чем-то другом, о том, чего жаждала во мне женщина, а не мать.
Я никогда не понимала своих друзей, которые рассказывали о том, что они испытывают душераздирающую потребность в другом человеке. Непонятную тоску. Когда абсурдно и необъяснимо отчаянно жаждешь быть близким кому-то.
Но сейчас... сейчас я начала это понимать.
Я хотела тело Алекса, но еще больше я хотела видеть его улыбку. Я желала, чтобы он смеялся, чтобы в его глазах был виден веселый блеск, потому что это случалось так редко. И когда я увидела это сегодня, то поняла, что буду помнить это всю жизнь. Я хотела душевной близости, тесной связи двух взрослых людей, живущих вместе. Мечтала о том, чтобы рядом был кто-то, кто сможет успокоить меня в предрассветные часы, кто будет напоминать, что с Кэти все в порядке, и что я не такая уж и плохая мать.
И сейчас, я была так близка к тому, чтобы получить то, чего не хотела до этого момента... Это немного пугало меня, потому что было ново. Я хотела его. Хоть и не должна была этого делать. Но я знала, что это так.
«Я хочу, я желаю, я жажду».
Алекс предложил мне кофе, и я была рада передохнуть от пристального внимания его выразительных глаз, поэтому с радостью последовала за ним на его уютную кухню, уставленную новенькими шкафами и незатопленной дровяной печью.
Он приготовил две чашки крепкого ароматного кофе и отнес их на заднюю веранду, где мы сидели в тишине, наслаждаясь спокойствием, пока солнце садилось за горизонт.
Он сидел, устремив свой взгляд в сторону леса, позволяя мне изучить его строгий профиль и силуэт на фоне восходящей луны.
Затем он слегка толкнул меня локтем, указывая во тьму густого леса. Три, нет, четыре пары глаз смотрели на меня, сверкая, когда свет от крыльца отражался в их осторожных взглядах. Я наблюдала, как Алекс улыбался при виде лисят, которые устремились к миске Стэна.
— Мне кажется он будет недоволен, — прошептала я.
Алекс улыбнулся.
— Он уже привык делиться. Они приходят сюда почти каждую ночь.
— Я думала, что лесные лисы пугливы.
Алекс пожал плечами.
— Я стал подкармливать их, когда погибла их мать.
Он снова стал выглядеть слегка печальным, когда он смотрел на то, как лисята проглотили свою еду и скользнули обратно в сгущающуюся темноту.
— Я прекрасно провела сегодняшний день, Алекс. Точнее, мы обе.
Он медленно кивнул, словно обдумывая сказанное мной.
— Прекрасно?
— Тебя что-то смущает?
Его ответ не был дерзким, скорее он был вдумчивым.
— В моей жизни было не так много прекрасного.
Я подумала, что может быть его слова были возможностью копнуть немного глубже, но он казался замкнутым и немного грустным, поэтому я решила не портить столь прекрасный день.
— Правда, было здорово, — спокойно добавила я и была счастлива, что это заставило его вновь улыбнуться. — Спасибо тебе, за все.
Я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку, поражаясь собственной смелости. Он удивился и глубоко вздохнул.
Я не понимала, мир еще вращался или время замерло, пока мы сидели там, и нашими единственными свидетелями были существа в темноте леса?
Любовь — это патология? Бедствие? А может быть это какая-то эпидемия? Можно ли заразиться любовью, носить ее в себе, а потом передать ее другому, подобно чуме? Или она подобна заразительному смеху, от которого слезы брызжут из глаз и болит живот, хотя шутка была совсем не смешной?
Я уже смирилась жить с мыслью, что у меня иммунитет к любви, к той что может быть между мужчиной и женщиной. Вместо этого жизнь мне подарила просто бездонный океан любви к моей дочери. Я предположила, что это чувство настолько переполнило меня, что не оставило места для другой любви. Иной любви.
Мои губы покалывало от его однодневной щетины.
Но разве это не любовь, когда ты жаждешь чей-то улыбки, так же сильно, как и тела? Когда чей-то смех умиротворяет тебя лучше любой молитвы?
Мое сердце бешено колотилось.
А может это всего лишь животная похоть, волна гормонов, хлынувшая в мою кровь, которая заставляла ее закипать от желания?
Он протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне, а в его затуманенный взгляд словно просил разрешения, когда его ладонь легла на мою щеку. Я вздохнула и, трепеща, подалась ему навстречу.
Моя мама всегда говорила, что больше всего в мужчинах ценит нежность, потому что она отражает их суть. Их тела крепкие и мускулистые, и они гораздо крупнее, чем мы. Мужчины сильные и внушительные. Поэтому, когда их прикосновения мягкие, когда их пальцы скользят по вашей коже, словно солнечные лучи, только тогда мы можем чувствовать их душу.