Я схватила его за бедра, притягивая ближе и впиваясь ногтями в его упругие ягодицы.
Пошатнувшись, он навис надо мной и припал губами к моей шее. Мое тело выгнулось, становясь ближе к нему настолько, что мои бедра прижимались к его твердому члену.
Я обхватила его руками, притягивая все ближе и ближе, и терпение Алекса лопнуло. Вот черт, до того, как он вторгся в мое пылающее лоно, он поглотил меня. Я была в шоке от собственной беспечности.
Он надавил на мою киску, решительно и настойчиво, будучи в отчаянии от возбуждения. У меня так давно не было секса, тем более с таким мужчиной, поэтому мое тело содрогалось от удовольствия, даже когда сопротивлялось, а потом он оказался внутри, и стало понятно, что это была острая потребность, когда его движения становились все решительнее. Вожделенные звуки от того что он внутри, шлепки кожа о кожу. Его мужской мускусный аромат, смешивающийся с запахом секса. Этот идеальный мужчина врывался в мою жизнь одним неистовый толчком за другим.
Казалось, что он тоже мечтал об этом, с каждым движением выражение его лица становилось все более диким, пальцы одной руки мертвой хваткой вцепились в мое бедро, а вторая рука сжимала матрас, пока кровать подо мной ходила ходуном. Ураган эмоций бушевал внутри меня
Я отключила мозг и полностью отдалась ощущениям.
Я не ожидала такой страсти, ведь Алекс казался таким нежным. Он был мягок и обходителен, когда мы целовались. Но теперь инстинкты брали верх. Я видела это в его потемневших глазах, в диком взгляде, в стремлении к удовольствию на его лице, в низком рычании, когда он с неистовой силой безжалостно в меня вторгался.
Он молчал, но его тело просто кричало.
Дикая, животная страсть.
Он не произносил ни слова, потому что не хотел и не мог этого делать, и это делало безудержный секс с ним таким впечатляющим.
Он закрыл глаза, и не смог сдержать стона, когда все вены на его шеи напряглись. Он вошел в меня до предела, и замер, достигнув пика. А я? Я была в восторге от того, как он овладел мною, яростно и страстно. И не могла прийти в себя, как потерпевший кораблекрушение после шторма.
Его пот капал мне на грудь, руки дрожали, но он одарил меня трепетным поцелуем в губы, прежде чем рухнуть на спину.
Я лежала на кровати, растекаясь, словно кто-то вылил меня туда, а в моей голове все перемешалось.
Рядом со мной лежал мой молчаливый любовник, не говоря не слова. Твердый и устойчивый континент моей жизни превратился в подвижную и беспокойную тектоническую плиту. Почва под моими ногами теперь была такой призрачной, словно мираж в пустыне.
Я боялась даже шевельнуться, чтобы не провалиться в огромную пропасть, образованную нашей страстью. Это ведь не могло быть продиктовано просто похотью, не так ли? Это ведь было связано с какими-то чувствами?
На меня слишком давила поглотившая нас тишина, поэтому я решила заговорить первой.
— Это было... невероятно, — сказала я коротко, потому что не могла подобрать слов, чтобы описать все то, что я чувствовала и испытывала.
Он приподнялся на локте, и посмотрел на меня сверху вниз ласковым и довольным взглядом.
— Потому что это было с тобой.
Меня разрывало от счастья, но я ничего не ответила, делая вид, что это ничего не значит, и ничего не меняет.
Глава 8
Тяжелое решение
Доун
— Мне было интересно...
Алекс перекатился на бок, наблюдая за мной с мягкой, уже знакомой мне улыбкой. Он вскинул брови, ожидая продолжения моей речи.
— Не суть, это не имеет значения, — со вздохом закончила я.
В тот момент никакие вопросы были не нужны. Мы занимались любовью несколько раз подряд, и мое тело было измотано, или, точнее, до предела расслаблено, но я чувствовала себя необыкновенно живой. Электричество гудело по моим нервам и мышцам, и кипение непреходящего возбуждения ощущалось под моей кожей.
Противоречие было просто ошеломляющим.
Алекс погладил мой живот, нежно скользя пальцами вниз, вдоль едва заметных светлых линий растяжек. Он уже поцеловал каждую из них, заставив меня прослезиться, когда сказал, что они восхитительны, потому что украшают меня как мать.
Я задрожала от блаженства, когда его пальцы очертили круг по поверхности моего бедра, а затем он пристально посмотрел на меня.
— Спрашивай, — произнес он.
Что? Безусловно, у меня были вопросы. Но мне показалось, что лучше не озвучивать их сейчас.
— Спрашивай, — повторил он, — о чем угодно.
Я слегка колебалась, совсем не желая портить момент, но с другой стороны, он сам сказал, что сейчас я могу спросить его, о чем угодно...
— Ладно, хорошо, но мне действительно интересно... зачем ты подстригся? И сбрил бороду? Похоже на то, что ты скрывался от чего-то? Вот я и задумалась... Что заставило тебя передумать?
Я замолчала, от неловкости, пока он перестал гладить мое тело.
Затем он вовсе убрал руку и перекатился на спину, уставившись в потолок.
— Прости, если я...
— Нет, — прервал он. — Не стоит извиняться... просто тяжело г-г-говорить.
— Тогда не стоит.
Он повернулся ко мне и печально улыбнулся. Затем закрыл глаза.
— Я просто забывал побриться, — коротко пояснил он.
Я ждала, что он все же скажет больше.
Пауза затянулась, и я снова пожалела о том, что завела этот разговор. Но потом он снова заговорил.
— Когда Карл погиб, я был в отчаяние. Он был моей семьей, мой единственный брат. К тому же... в то же время произошло еще несколько событий на работе... но смерть брата затмила все. Полагаю, что я слегка сошел с ума. Я перестал ходить на работу, и практически перестал жить. Я не брился и не стригся восемнадцать, точнее, девятнадцать месяцев. А потом, когда я начал приходить в себя... мне стало нравиться, что мой внешний вид заставляет людей дважды задуматься, прежде чем заговорить со мной. Мое… мое заикание было довольно сильным, поэтому держать людей на расстоянии казалось проще, чем пытаться с ними общаться. Думаю, ты права. Я прятался. В любом случае, я просто запустил эту ситуацию.
— Ты больше не заикаешься.
Он тепло улыбнулся.
— Не с вами.
Я неуверенно закусила губу.
— Я правда не понимаю. Почему оно то проявляется, то нет? Но ты не обязан отвечать, если не хочешь.
Он нахмурился.
— Не уверен, что смогу ответить, но как не крути, так и есть. Наверное, это стресс. Но не всегда. Это началось, когда я еще был ребенком. Когда нас бросила мама, мне было столько же лет, сколько и Кэти, поэтому мне даже не нужно быть психологом, чтобы понять это.
— Должно быть, это было крайне тяжело.
Он только пожал плечами.
— Если хочешь знать клиническое определение, то это называется психогенным тиком. Мой психиатр объяснял мне, что заикание проявляется внезапно после событий, которые вызывают сильный психологический стресс. — Он бросил на меня отсутствующий взгляд. — Характеризуется повторение начальных или ударных слогов.
— Ведь это может пройти? Теперь да, не так ли?
Он помотал головой.
— Я не знаю. Как и все остальные. Может это исчезнет, а может останется навсегда. Предполагаю, что это есть и это останется, но я не могу знать наверняка.
— Даже не представляю, насколько это сложно.
— Люди не могут проявить терпение и начинают заканчивать за меня фразы. Это унизительно, когда кто-то говорит за тебя, словно ему виднее, что ты хочешь сказать. С тобой и Кэти я чувствую себя... в безопасности, хотя это слишком громкое заявление, но я уверен, что ты не осудишь меня.
Я приподнялась на локте и прикоснулась к его небритой щеке, затем провела пальцами по коротким волосам, которые были чуть длиннее щетины. Его губы приоткрылись, и он что-то промурлыкал от удовольствия, заставляя меня рассмеяться.
— Тебе это нравится?
— Да, — с удовольствием простонал он, приоткрыв один глаз и улыбнувшись мне, — ты можешь делать это весь день, и я не попрошу тебя остановиться.
— Я рада, что ты подстригся, — произнесла я. — Потому что ранее в моих глазах ты был не Мистером Уинтерсом, а горным человеком.
Он рассмеялся.
— Что-то типа, Джона «Гризли» Адамса? (прим. житель Калифорнии. Прославился как дрессировщик медведей гризли и других диких животных, которых сам же и ловил).