Я сидел на улице, наслаждаясь солнцем и запахом земли. Я задумчиво лизнул свои яйца. Я очень гордился своими яйцами, потому что они были крупными и блестящими, и презентабельно качались при ходьбе, так что бились о мой мех песочного цвета. Я прервал свое занятие и посмотрел на своего хозяина, я очень сочувствовал ему. Возможно, если бы он мог лизать свои яйца, он был бы хоть чуточку счастливее.
А может после мастерских измен его супруги и потери бизнеса он больше не мог стать счастливым?
И он потерял Карла. Точнее мы оба его лишились.
Мое настроение испортилось от этих воспоминаний. Мой друг. Мой первый владелец.
Я считал, что все люди жестоки и бездушны, пока не встретил Карла. Он был заботлив и очень добр ко мне. И его брат был точно таким же.
Хозяин приземлился на землю рядом со мной, и я прижался к его нагретой спине, впитывая лучи заходящего солнца.
— Я бы не справился без тебя, Стэн, — сказал он, погружая пальцы в мою шерсть, — ты единственный с кем я могу поговорить, ты тот, кому я могу доверять, каждый второй сукин сын, не стоит того воздуха, которым он дышит. Ты единственный!
Мое сердце очень болело за моего хозяина. Я знал, что он достоин в жизни большего, чем просто общение с побитой жизнью собакой, но кроме меня у него больше никого не было.
Когда мы оставили позади горы, то отправились на восток, наблюдая, как небо становится больше, а горизонты шире. Теперь мы сидели в тишине, солнце скользило по небу, а вдалеке блестело озеро.
***
На свете не было ничего более восхитительного, чем послеобеденный сон.
Прошло два дня, я спал в тени своего любимого дерева. Это был старый, молчаливый и величественный бук, который бросал мягкую тень на весь дом и деревянную террасу. Я прислушивался к тому, что делал хозяин, но слышал только ритмичный стук — где-то вдалеке он рубил дрова.
Я встал и встряхнулся, чтобы размять свои кости, потом отправился на прогулку в лес, чтобы отыскать своего владельца. Я был спокоен, потому что мой хозяин выздоровел.
Неожиданно мои ноздри задергались, потому что я учуял в воздухе новый запах. Сладкий и приторный трупный запах. Моя шерсть встала дыбом, и я остановился, чтобы понять направление ветра и определить откуда он доносится.
Я не спеша двинулся вперед, я был начеку. Животные рождаются в лесу, проживают свою жизнь и здесь же умирают. Но это был не тот случай, и низкое рычание вырвалось из моего горла. Сквозь запах разлагающейся плоти я чувствовал запах человека, который пользовался одеколоном. Тот же запах, что иногда витал около нашего крыльца, но теперь совсем слабый и еле уловимый.
И тут я наткнулся на труп: тело кошки с ошейником на шее, которое уже полежало на летней жаре и активно разлагалось.
Я лаем привлек внимание хозяина. Он должен был увидеть это. Он должен был знать, что кто-то снова побывал на его земле. Кто-то, кто убивал животных. Я залаял еще настойчивее, и через какое-то время он пробрался ко мне сквозь кусты, держа топор в руках.
— Стэн, что такое, приятель?
Я показал мордой на кота, а Алекс сморщил нос.
— Вот дерьмо!
Потом он присмотрелся к трупу. Вокруг шеи кошки был обмотан толстый кусок проволоки. Она попалась в ловушку. Не думаю, что у нее была сломана шея, скорее всего она просто задохнулась. Мне никогда не нравились кошки, они всегда много выпендриваются и ведут себя высокомерно по отношению к человеку. Можно сказать, что я ненавидел их, но даже при таком раскладе, я бы не пожелал такой смерти даже злейшему врагу. Это был мучительный и ужасный способ уйти в мир иной. В одиночестве. Ведь она умирала здесь совсем одна.
Никто не должен умирать в одиночестве.
Хозяин нахмурился, его губы сложились в тонкую линию, это означало, что он был расстроен или зол. Он вздохнул, положил топор на землю и стал распутывать проволоку, разбирая ловушку. Затем он снял с кошки ошейник и убрал его в карман, поморщившись от зловония, исходящего от трупа.
— Я должен взять лопату, — пробормотал он, хотя я знал, что уходить и возвращаться сюда снова ему не хотелось.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы выкопать неглубокую могилу. Затем он поднял тело кошки и положил его в углубление. Он засыпал ее сверху землей и положил несколько плоских камней, чтобы покрыть могилу, но я знал, что сегодня ночью у падальщиков будет пир.
Мои уши навострились, когда я услышал новые звуки и отправился по направлению к их источнику. Три крошечных котенка слабо мяукали, их крики были усталыми и отчаянными, глаза все еще плотно закрыты. Они были голодны, хотели материнского молока, и дрожали от страха. Четвертый был уже мертв, его крошечное тело лежало неподвижно.
Увидев их, мой хозяин выругался и сжал топор так, что костяшки его пальцев хрустнули и побелели. Затем он положил топор на сосновую хвою, снял с себя рубашку и стал подбирать котят по одному, тщательно заворачивая их в выцветшую ткань.
Он встретился со мной взглядом, его глаза были полны грусти. Он покачал головой.
— Они в плачевном состоянии, — сказал он, сдерживая слезы. — Их мать уже давно умерла, и они ужасно голодны. Черт, мне нужно позвонить этому ветеринару.
Одной рукой он успокаивал котят, а другой доставал свой телефон. Я задумчиво понюхал малышей. Хозяин был прав они были очень слабы, один из них уже еле шевелился, и был слишком измученным, чтобы мяукать.
Бывали времена, когда я искренне ненавидел людей за их жестокость.
Он дозвонился, и я услышал искаженный голос в трубке.
— Клиника «Petz Pets». Чем могу вам помочь?
— К.. кот-т...
— Алло?
— К...к...ко...
— Что? Я вас не слышу. Очень плохая связь. Попробуйте перезвонить.
Хозяин стукнул себя телефоном по лбу, когда звонок был прерван.
— Дерьмо, — выругался он.
Он прижал котят к груди, отодвинув мертвого топором.
Тут я услышал звук приближающихся шагов. Их было слишком много, чтобы принадлежать убийце-одиночке, а затем раздался детский смех.
Хихикая, к нам выбежала маленькая девочка. Увидев моего хозяина, стоящего с топором в руке, вспотевшего, взъерошенного и в рваной одежде, она закричала.
Она кричала снова и снова, ее маленькое тело застыло на месте, глаза были широко распахнуты и полны ужаса. Ее пронзительный крик заставил меня вздрогнуть, а хозяина стоять не шелохнувшись, застыв от шока.
Следом из-за деревьев выскочили мужчина и женщина, они звали девочку по имени. Они вздрогнули, когда увидели хозяина.
— Пожалуйста, не трогайте ее, — прошептала женщина, когда ее муж подкрался к рыдающей девочке.
Не сводя глаз с моего хозяина, он схватил девочку за руку и попятился с ней назад.
— Все нормально, приятель. Мы хорошие. Тебе не о чем беспокоится. Не делай ничего, о чем потом пожалеешь. Мы уходим прямо сейчас. Хорошо?
Он продолжал бормотать, пока они уходили, а хозяин просто смотрел на них, его челюсть слегка отвисла, потому что он понял, что все они его боятся. Он посмотрел на топор, свободно висевший в его руке, на котят, спрятанных в рубашке, а затем отвернулся, облегченно вздохнув, и отправится домой.
Я побежал за ним. И все что мог сделать, это дать ему понять, что меня он никогда не пугал и не причинял боль, и я уверен, что никогда не сделает мне ничего плохого.
Мое сердце болело от того, как ему было одиноко.
Доун
Полчаса назад я проводила своего последнего клиента, вручив ему капли от мерзких блох, а потом потратила не мало времени обрабатывая кабинет и смотровые, чтобы остальные пациенты их не подхватили.
Эшли была раздражена тем, что ей приходится ждать, пока я закончу, но не до такой степени, чтобы предложить свою помощь. Так как она была сестрой невестки Гэрри, я не могла предъявить к ней претензии. И она этим пользовалась.
Когда я только переоделась и повесила халат, Эшли позвала меня из приемной, ее голос был пронзительным и возбужденным.
— Смотри!
На стоянке стоял грузовик мистера Уинстера, а позади него — полицейская машина с мигалками.
— О боже мой! Это же тот странный тип!
Эшли схватила меня за руку, когда мы обе уставились в окно.